Одна из самых острых проблем, в том числе и центральной России, — это депопуляция. По данным последней переписи, за девять лет нас стало меньше на четыре миллиона. И уже не один год говорится о том, что хорошо бы привлекать в Россию мигрантов. В первую очередь русских, живущих за рубежом. Которые, как правило, хорошо образованы, и которым значительно проще адаптироваться, чем другим. Но как их у нас встречают? Тех немногих, кто отважился на переезд?

Расчищать дорогу к своему жилищу приходится самой. Мужчин в поселке, который в народе называют «бочки», почти не осталось. Редко в каком садовом домике или вагончике сегодня живет полная семья.

«Вот это свидетельство о смерти. У нас поселок вдов. Не поселок переселенцев, а поселок вдов, детей и внуков, оставшихся без своих родных», — рассказывает жительница поселка.

Их мир — это ветхие лачуги на окраине Борисоглебска. Вода — два часа в день из замерзшей трубы, продукты — в двух километрах пешего хода. Даже прожив здесь почти два десятка лет, для местных эти люди все равно «переселенцы». И живут, как бродяги, и умирают не по-людски.
Из полутора тысяч русских, бежавших сюда в начале 90-х из охваченной войной и суверенным шовинизмом Средней Азии, в поселке осталось чуть более 70 человек. Душанбинская русскоязычная община выбрала своей «новой родиной» черноземный Борисоглебск. Хотя для супругов Чехович та эвакуация была полноценным возвращением домой. В семейном архиве фотографии вековой давности. Все предки отсюда — борисоглебские.

«Я целовала землю, когда вернулась на родину своих предков. А нас встретили так: „Понаехали сюда. Чего вам здесь делать? Там вы хороши жили“, — рассказывает Инна Чехович.
О том, что не уехать означало — обречь детей на смерть (в заложники тогда в Таджикистане брали целые русские школы) члены общины не очень распространялись. Им — инженерам, преподавателям ВУЗов, летчикам нужно было начинать жизнь сначала. Государство выделило деньги, начали строить дома. Садовые домики в чистом поле тогда казались временным неудобством.

В Россию Наталья приехала пятиклассницей вместе с родителями. Ее детство прошло в этой протекающей по всем щелям фанерной комнате, сейчас здесь растет сын Рома. Прописка все та же — склад на Терешковой, собственного дома нет. Работы тоже: государство платит отцу-инвалиду пенсию, только вот коммунальная плата за такие удобства ежемесячно составляет три тысячи рублей, а за неуплату поселок уже несколько раз обесточивали.

Сверху металл, затем стекловата, стены обиты фанерой, отопление электрическое. Что такое „немытая Россия“, люди знают не понаслышке. Этот вот недостроенный дом переселенцы доделали на свои деньги, но прописаться не могут — дом не принимает госкомиссия. Кто-то махнул рукой и поехал в деревню, а эти вот остались в своих бочках — бегать по инстанциям, искать правды и каждый год продлевать свое уже изрядно потрепанное удостоверение переселенца.
»Мне уже продлили до 2012 года, то есть мне продлевают уже 17 лет. У нас в поселке проживают люди уже 20-й год", — рассказывает Татьяна Старухина.

Снова четырехчасовая поездка на автобусе в Воронеж, где Татьяна надеется услышать от чиновников хоть что-то внятное о судьбе брошенных и забытых из поселка Бочки. Недавно ей и другим жителям сообщили, что обещанные сертификаты на квартиры в ближайшие годы ждать не стоит: постановку на очередь оформили неправильно.
Сотрудники Федеральной миграционной службы разводят руками (правила и законы в начале 90-х менялись часто) и предлагают опять обратиться к местным борисоглебским властям.
«Другие русские» — так называют себя обитающие в этих лачугах люди. У них есть российские паспорта, но относятся к ним почему-то как ко второму сорту, испытывая на прочность на протяжении 20 лет.

«Прислали отписку, что „вас перенесли на 2015 год“. Да мы доживем что ли в таких условиях? У нас мрут люди, мы не успеваем хоронить людей», — рассказывает Инна Чехович.
Нужно время, чтобы разобраться в этой ситуации, отвечают на письма переселенцев во всех инстанциях и добавляют, что требуется как минимум 120 миллионов рублей, чтобы поселок несчастных прекратил свое существование, как страшный сон. Но кто будет платить за женщин, детей и пенсионеров, им не отвечают, вероятно, в надежде, что время как-нибудь само все исправит.

**********
Для справки: за время гражданской войны в Таджикистане в 90 годах, погибло свыше 150 тысяч человек. Эмигрировало свыше 350 тыс русскоязычных человек во все страны мира.
Это были образованные, квалифицированные люди, которые построили замечательные дороги в горах, огромные плотины и Гидростанции, всю развитую промышленность в Таджикистане.
В других странах все беженцы хорошо устроились.

Но РУССКИЕ в России не могут претендовать на международную помощь, или уехать в другую страну мира, так как они якобы живут на своей исторической родине. Хотя международная помощь им и пытались оказать. Благодаря таким замечательным людям, как журналистка литературной Газеты Лидия Графова и другим защитникам несчастных. Но эту помощь разворовывали русские чиновники, Власти России. Обокрасть нищих, это же так по российски.
Бывшие земляки, этих Борисоглебских бедолаг, живущие в разных странах мира. Хотят разместить фото этого так называемого жилья, эти железные бочки, в СМИ своих стран и всех мировых СМИ.
Может хоть так власти России вспомнят свои обьязательства перед людьми. А то изображают властителей цивилизованной страны.

Недавно мэр Читы посетовал «мы не имеем лицензии на отстрел бомжей».
Вот это истинное отношение власти к русскому народу, и отношение граждан России к друг другу. Человек человеку в России — ВОЛК.

Источник: vesti7 Автор: Дмитрий Мельников