Отец — Владимир Спиридонович Путин, мать — Путина Мария Ивановна. Эти данные занесены в метрике Президента РФ Владимира Путина.

Однако накануне 2000 года в грузинской прессе промелькнула сенсационная на первый взгляд информация, в которой сообщалось, что биологической матерью Путина является женщина из села Метехи, пригорода Тбилиси. Эту новость тут же подхватили западные СМИ, греческая и немецкая телекомпании выпустили часовой фильм о жизни старушки, представители чеченской диаспоры опубликовали книгу «Тайная биография президента России», Артем Боровик взялся готовить программу, посвященную якобы настоящей матери ВВП… Но на российском телевидении полную версию фильма запретили.

Вся эта история с первого дня ее существования казалась невероятно абсурдной. Правда, далеко не всем. «МК» решил провести собственное расследование и выяснить, с чего началась эта авантюра, как 74-летней женщине пришло в голову раструбить на весь мир о своем родстве с президентом, почему на эту «утку» повелись западные СМИ и кто на самом деле является сыном Веры Путиной, проживающей в далеком грузинском селе.

— Мать Путина?! Знаю-знаю, она действительно живет у нас. Честная такая женщина, скромная, видно, и сына своего любит, хоть и не видела его много лет, — разболтался местный таксист по дороге из тбилисского аэропорта. — Я к ней хоть сейчас могу отвезти, тем более что мои родственники поселились неподалеку от ее деревушки…

О женщине, выдающей себя за мать российского президента, в Грузии не слышал только глухой. Но, что удивительно, среди местного населения не отыщется ни одного человека, который бы засомневался в подлинности семейной саги Веры Путиной. «Наши женщины врать не станут, такую легенду пожилому человеку не выдумать», — встают на защиту «землячки» грузины.

Безграничная вера горячего народа в чудеса понятна: такова одна из особенностей южной нации. Грузинам свойственно сочинять мифы и абсолютно искренне, как дети, верить в любые чудеса. А мало ли легенд рождает земля Грузии? Десятки грузинских селений, например, до сих пор борются за право зваться родиной Сталина. Но в случае с матерью Путина удивляет другое. Каким образом грузинам удалось убедить в своей правоте Европу и Америку? И почему никто из журналистов не удосужился проверить столь сомнительную информацию?

… Перед тем как посетить Веру Путину, я связалась с ее дочерью Софико Осепашвили, медсестрой Тбилисского туберкулезного диспансера.

— Нет, даже и не думайте к нам приезжать! Никаких интервью мать давать не станет, — резко отрезала женщина. — Зря мы вообще открыли нашу семейную тайну всему миру. Теперь живем как на пороховой бочке — вздрагиваем от каждого телефонного звонка. Я даже опасаюсь маму одну оставлять. Мы стали бояться по вечерам на улицу выходить. Ведь в наш адрес немало угроз поступало…

Поначалу я поверила причитаниям напуганной до смерти женщины. Но, как выяснилось позже, страхи Софико оказались напрасны. Впрочем, обо всем по порядку…

Вовка-то нашенский!

Полтора часа виляем на машине по разбитой дороге от столицы Грузии до глухого села Метехи Каспского района. Общественный транспорт «бредет» сюда дольше. Какие-то семьдесят километров автобус-развалюха с замурованными окнами преодолевает за четыре часа, да еще с тремя пересадками.

Старые грузинские села похожи друг на друга как близнецы-братья. Разделяют их невидимые границы. Металлические таблички с указанием деревень местные жители давно растащили на бытовые нужды. Да и надобности в них не стало: чужие здесь не ходят, а желающих поглазеть на забытую богом грузинскую экзотику днем с огнем не сыскать.

Подъезжаем к центру Метехи. Около палаточного магазинчика режутся в шашки молодые люди не старше двадцати лет. Рядом глушат мутную хмельную жидкость старики. Чуть подальше на деревянной жердочке, точно куры-наседки, кудахчут женщины с набитыми авоськами. Мое появление вносит заметный ажиотаж в однообразный уклад деревенской жизни. Народ на мгновение отрывается от повседневного занятия.

— Проводите меня до двора Путиной? — обращаюсь к светло-русой даме.

— Вон сидят пацаны, пусть они и проводят, — лузгая семечки, отвечает женщина и тут же вступает в бурные переговоры на грузинском с молодыми людьми.

Один из ребят лениво забирается в машину. «Трогай!» — дает команду водителю на ломаном русском.

Преодолевая глубокие канавы и спотыкаясь об ухабины, тормозим около забора, напоминающего рыболовную сеть.

У распахнутой настежь калитки замечаем легковушку с местными номерами. «Кажется, вас опередили, — язвит мой провожатый. — Журналисты у старухи частые гости. Раньше к бабке вообще живая очередь выстраивалась. Правда, из России, по-моему, никто не приезжал. Здесь все больше заграничная речь слышалась».

К добротному деревенскому дому из кирпича ведет бетонная дорожка. Пробираемся сквозь сад в тридцать соток, густо усаженный виноградом.

— Хэллоу! — встречает меня мужчина в элегантном светлом костюме и желтых пижонских ботинках.

Приподнимает стильные очки в изящной золотой оправе. Протягивает визитку.

Джек Клаузен. Журналист британской телекомпании.

На крыльце дома перед камерой позирует маленькая женщина в черной плотной кофточке, натянутой поверх алой клетчатой рубашки. Аккуратная стрижка, седые волосы, светлые глаза и маленькое лицо, на котором время пропахало глубокие морщины. Вот она, национальная героиня Грузии! Мать Путина!

— С русскими я разговаривать не желаю! — кричит женщина, услышав русскую речь. — Если бы я знала, что вы приедете, то отсиделась бы у соседей…

Старушку удалось уговорить чудом.

— Пять минут, не больше, — поставила условие собеседница.

Мне повезло. Беседа затянулась на несколько часов.

— Я понимаю, что большинству моя история покажется неправдоподобной, — начала Вера Николаевна. — Многие принимают меня за сумасшедшую. Но ведь моего сына знало все село. Просто однажды я его потеряла и никак не могла разыскать. А когда Володю, спустя много лет, первый раз показали по телевизору, так ко мне со всех дворов соседи сбежались. «Вера, так это же нашенский Вовка!» — кричали они. Я как глянула на него — так ахнула. Это глаза могут подвести, а материнское сердце — никогда…

Женщина тяжело вздохнула. Опустила глаза.

— Мы ведь с сыночком похожи как две капли воды. У нас, говорят, и походка одна — точно утиная, и глаза серые. Я чувствую свою вину перед сыном, но поступи я тогда иначе, он бы никогда не выбился в люди, — перебирает носовой платок собеседница. — А оно видишь, как повернулось. Когда-то я от него отказалась, а сегодня он не желает со мной знаться. Впрочем это долгая история. Вы готовы ее выслушать?..

Источник: kavkaz.ge