Экс-губернатор штата Колорадо Ричард Д. Ламм произнес ошеломляющую речь о том, как уничтожить Америку.

Он сказал, «Если вы полагаете, что Америка слишком самодовольна, слишком благополучна, слишком богата — давайте убьем Америку. Это сделать несложно. Не было в истории такой нации, которая пережила бы разрушительное действие времени. Арнольд Тойнби заметил, что все великие цивилизации переживают расцвет и закат, и что „вскрытие трупа истории должно было бы показать, что все великие нации покончили жизнь самоубийством. “

»Но вопрос, каким образом они его совершают", — сказал Ламм. «Сделайте Америку двуязычной или многоязычной, страной двух культур. История доказывает, что никакая нация не способна пережить напряжение, конфликт, антагонизм двух или более конкурирующих языков и культур. Владеть двумя языками — божье благословение для отдельного человека, но для общества быть двуязычным — проклятие. Историк Сеймур Липсет определил это следующим образом: „Истории двуязычных и двукультурных обществ, отказавшихся от ассимиляции, — это истории беспорядков, конфликтов и трагедий. Бельгия, Малайзия, Ливан — все демонстрируют кризис национального жизни, когда меньшинства требуют автономии, если не независимости. Пакистан и Кипр разделились. Нигерия подавила этнический мятеж. Франция столкнулась с проблемами басков, бретонцев и корсиканцев.“

Ламм продолжил: „Придумайте “мультикультурализм» и поощряйте иммигрантов поддерживать свою культуру. Слова «все культуры равны» я сделал бы аксиомой, как и слова о том, что «не существует никаких культурных различий». Я сделал бы аксиомой объяснение конкурентного отсева темнокожих и латиноамериканцев предубеждениями и дискриминацией со стороны большинства. И любое другое объяснение отметалось бы.

Мы могли бы без особых усилий превратить Соединенные Штаты в «испанский Квебек». Ключ к решению задачи в том, чтобы славить разнообразие в ущерб единству. Как недавно сказал Бенджамин Шварц в the Atlantic Monthly: «очевидный успех нашего собственного полиэтнического и поликультурного эксперимента есть результат не толерантности, а господства. Без доминирования, которое когда-то было продиктовано этноцентризмом и тем, что означает „быть американцем“, мы бы, в попытке удержаться вместе, имели бы только терпимость и плюрализм.

Я буду поощрять иммигрантов поддерживать свои язык и культуру. Я заменю смешение метафор винегретом из метафор. Важно было бы обеспечить существование различных культурных подгрупп, живущих в Америке и укрепляющихся в своем различии быстрее, чем американцы, подчеркивающие свое сходство.

В-четвертых, я делал бы наши самые быстрорастущие демографические группы наименее образованными. Я бы создал новый социальный слой, люмпенизированный, неассимилируемый, необучаемый, враждебный нашему населению. Я бы обеспечил этому люмпенизированному слою 50% квоту в высших учебных заведениях.

Мой пятый пункт в программе разрушения Америки обязал бы крупные фонды и бизнес давать на эту программу много денег. Я вложил бы капитал в формирование этнических идентичностей, и установил бы культ виктимности. Я заставил бы меньшинства считать, что их неуспех — вина большинства. Я создал бы индустрию обид, которая бы перекладывала неудачи меньшинств на большинство.

Мой шестой пункт в плане развала Америки включил бы двойное гражданство. Я прославлял бы разнообразие в единстве. Я подчеркивал бы различия, а не подобие. Разделенные люди по всему миру озабочены главным образом ненавистью друг к другу, — это когда они не убивают друг друга. Разнообразное, и при этом мирное и стабильное общество — исторический нонсенс. Люди недооценивают единство, которое их скрепляет, сохраняет нацию. Вспомните древних греков: греки полагали, что они принадлежали к одному и тому же же народу, что они владели общим языком и литературой, поклонялись одним и тем же богам. Вся Греция принимала участие в Олимпийских играх. Общий враг, Персия, угрожал их свободе. Но, тем не менее, эти представления не были достаточно сильны, чтобы преодолеть два фактора — местечковый патриотизм и географическую разделенность, которые питали политические распри. Греция пала. В этой исторической реальности, если мы сместим акцент на „pluribus“ с „unum“, мы балканизируем Америку, как это случилось с Косово.

Предпоследним я бы ограничил предмет спора — создал бы табу на все, что противоречило бы культу разнообразия. Я бы нашел слово, аналогичное слову „еретик“, которое обрывало споры и парализовывало мысль в XVI столетии. Слова „расист“ и „ксенофоб“ прекращают дискуссии и дебаты.

Сделав Америку многокультурной страной, установив диктат мультикультурализма, учредив крупные фонды, которые оплачивали бы учение о виктимности, я затем сделал бы невозможным переписать наше иммиграционное законодательство. Я бы внедрил в умы мантру: „Потому что иммиграция была некогда хороша для Америки, она всегда должна быть хороша.“ Я превратил бы каждого отдельного иммигранта в апатрида и не заботился бы о том, каково воздействие миллионов их.

Под конец своей речи губернатор Ламм вытер лоб. Наконец, он сказал: „Наконец, я запретил бы книгу Виктора Хансона Дависа “Мексифорния». Это опасная книга. Она критикует план по уничтожению Америки. Если вы считаете, что Америка заслуживает быть уничтоженной, не читайте ее.

Аплодисментов не было. Леденящий страх повис подобно зловещей ауре над каждым из участников конференции. Каждый американец в той аудитории знал, что все, перечисленное Ламмом, осуществляется по всей Америке методично, хладнокровно, во все более растущих масштабах. Любое обсуждение проблемы подавляется. Более чем 100 языков разрывают основы нашей образовательной системы и национального единства. Варварские культуры, которые практикуют увеченье женщин, процветают, поскольку мы славим «разнообразие». Американские рабочие места уходят в «третий мир», поскольку алчные корпорации создают «третий мир» в Америке — взгляните на Калифорнию и другие штаты — к настоящему времени 10 миллионов нелегалов-иностранцев, и количество их быстро растет.

Источник:partbilet