Дед Гаврош


или Почему реформа пенсионной системы во Франции вывела на улицы даже подростков, которым она пока ничем не грозит.
Чемоданы были собраны, такси вызвано, оставалось позвонить друзьям, к которым мы отправлялись, и подтвердить, что мы выехали. И только ради лишней страховки я открыл сайт французских железных дорог, чтобы убедиться: поезд отправится вовремя. Оказалось, не зря. «В связи с начинающимся социальным движением, — известили меня, — ваш поезд аннулирован. Следите за нашими сообщениями».


Ловушка забастовки, которая официально должна была начаться только в полночь, захлопнулась перед нашим носом, и чемоданы пришлось распаковывать. Потому что если о начале забастовок профсоюзы во Франции, в соответствии с законодательством, оповещают заранее, то об ее окончании они часто сами ничего сказать не могут: «социальное движение» — это стихия, которую никто не в состоянии полностью контролировать.


На следующий день сотни тысяч французов приняли участие в демонстрациях, прошедших в основных городах страны, а миллионы стали вынужденными участниками забастовки: им, как и нам, пришлось либо отложить свои поездки, либо пересесть с общественного транспорта на автомобили и велосипеды, либо проводить больше времени на остановках автобусов и метро, перронах вокзалов или в аэропортах, то есть раньше вставать и позже ложиться.

Начавшись неделю назад как однодневная, забастовка транспортников — железнодорожников, водителей автобусов, персонала метро и аэропортов — продлевалась каждый день и, постепенно расширяясь, охватила других муниципальных служащих, преподавателей университетов и лицеев, портовых рабочих, журналистов, а в самые последние дни — растущее число французских лицеистов (по-нашему: школьников старших классов).

На момент, когда пишется эта статья, движение поездов и общественного транспорта по-прежнему сильно ограниченно, но в дополнение к этому блокированы нефтеналивные порты на юге страны и несколько крупных нефтехранилищ, из-за перерыва в поставках прекратили работу многие нефтеперерабатывающие заводы, частично закрылись или работают с перебоями автозаправочные станции и перед ними, напоминая нам о советских временах, выстраиваются непривычные для французов очереди автомобилей, а шоферы достают из гаражей запылившиеся канистры.

Примечательно, что сами французы, судя по опросам, ежедневно страдая от забастовки, пока относятся к ее участникам поразительно доброжелательно. Многие говорят, что разделяют их чувства или поддерживают требования, но даже те, кто сетует на то, что стали «заложниками» очередного социального конфликта, признают за всеми недовольными право на протест. Можно ли это считать особенностями национальной политической традиции и культуры? Безусловно. Несколько лет назад, когда чешский скульптор выставил в Брюсселе карту Европы, где каждая страна обозначалась олицетворяющим ее символом, Франции, естественно, достался растянутый на всю ее территорию плакат «Забастовка».

Конечно, в немалой степени национальная склонность к этому публичному, «театрализованному» способу проявления протестных настроений и социального недовольства уходит корнями в пантеон национальной славы — Французскую революцию. Ни в одной европейской стране противостояние с силами порядка так быстро не переходит в уличную «интифаду», нигде так быстро не разводят костры из старых шин и новых автомобилей, не оккупируются рабочими предприятия и не захватываются в заложники предприниматели. Наконец, пожалуй, только здесь банальный студенческий пикет перед входом на факультет может через пару часов закончиться возведением символической баррикады.

Но за национальным и социальным темпераментом французов кроется не просто эмоциональное пристрастие к манифестациям. Открытое, публичное выражение недовольства, уличная форма диалога с властями (и хозяевами) играет роль признанного политического и психологического регулятора конфликтных ситуаций, способа выяснения «соотношения сил» в промежутках между выборами, измерения уровня поддержки со стороны общественного мнения и просто клапана для выпуска накопившегося пара.

При этом поводом для воспламенения страстей могут стать самые разные темы и обстоятельства. В нынешнем случае уличный пожар начал разгораться из-за подлинно болезненной экономической и социальной проблемы: необходимости реформирования почти не менявшейся с конца 40-х годов пенсионной системы. Конечно, Франция — далеко не единственная страна, которая с ней столкнулась, но дополнительную драматичность ей придало именно то, что, в отличие от других западноевропейских стран, французское руководство — как правые, так и левые — откладывало назревшие изменения (опасаясь вызвать бурную общественную реакцию), загоняя проблемы внутрь и перекладывая ответственность за их решение на своих преемников.

В результате во Франции сложилась одна из самых щедрых (по нашим меркам, социалистическая) пенсионная система, предусматривающая уход на пенсию для большинства работающих с 60 лет и целую обойму дополнительных привилегий для разнообразных категорий рабочих и служащих, прежде всего государственных предприятий (в частности, железнодорожников.) Всего этого букета «социальных завоеваний», которыми они по праву могут гордиться, французам удалось добиться в результате упорных социальных битв, начиная с эпохи Народного фронта еще в предвоенные годы, и закрепленных и развитых сразу после Освобождения.

Понятно, что лишаться этих завоеваний не хочется никому. В то же время, и это парадоксальная особенность нынешнего обострения ситуации, практически всем понятно, что и сохранить их в полной мере нельзя. Во-первых, потому что страна стремительно стареет из-за увеличения продолжительности жизни населения (благодаря в том числе щедрой системе социальной поддержки) и по демографическим причинам. Во-вторых, из-за того что Западная Европа в условиях глобализации мировой экономики просто не может остаться изолированным островком процветания, пусть даже честно заработанного усилиями ее граждан, не подвергаясь конкуренции со стороны новых центров экономического роста.

В результате с необходимостью удлинить сроки выплат в пенсионный фонд и увеличить возраст выхода на пенсию (то есть реформировать пенсионную систему просто для того, чтобы ее спасти) согласны практически все: и правительство, и оппозиция, и даже профсоюзы. Различия в деталях: за счет кого увеличивать отчисления в пенсионный фонд, а главное — как добиться в этом вопросе хотя бы минимального национального консенсуса.

Здесь-то и возникают и улица, и забастовки как метод давления на правительство и президента и одновременно как способ напомнить властям о том, что, даже получив мандат от избирателей, они не имеют карт-бланш на управление ЭТОЙ страной без оглядки на оппозицию и на общественное мнение и без постоянного поиска компромисса с гражданским обществом.

Методы в этой политической борьбе у каждого свои. У правительства —президентские решения и декреты, автоматическое голосование в палатах парламента, а когда требуется — и силы поддержания порядка, и (отчасти) послушные средства массовой информации. У его оппонентов — пикеты и забастовки, гражданское неповиновение и использование такого легковоспламеняющегося материала, как молодежь. Не случайно именно школьники, которым, казалось бы, еще далеко до пенсионных забот, оказались сегодня едва ли не самым радикальным компонентом гремучей социальной смеси, растекающейся по улицам городов и предместий Франции.

Не только домохозяйки, но и политики, надо думать, знают: если не углядеть за закипающим молоком, пиши пропало. Ветер разнородных протестных настроений, накопившихся в разных уголках страны и в разных социальных отсеках, может легко превратить разрозненные очаги возгорания в верховой пожар (пользуясь близкими нам аналогиями).

Потушить зажженные шины значительно легче, чем разгоревшееся пламя массового протеста, особенно если его участники готовы бросить в огонь каждый свои претензии к властям. Школьники демонстрируют уже не за справедливую пенсионную реформу, а против жесткости полиции, разгоняющей их пикеты, а уборщики мусора в Марселе вспоминают о своей низкой зарплате. И вот уже, по последним опросам, 54% населения заявляет о готовности поддержать идею всеобщей забастовки.

У правительства остается главная надежда на то, что приближающиеся школьные каникулы, как дожди в России, затушат разгоревшиеся французские «торфяники». Но до каникул надо дожить. Вчера во вторник — накануне решающего голосования в сенате по вопросу о пенсионной реформе — профсоюзы провели очередной день акций протеста. «Из-за массового социального движения расписание поездов сильно нарушено. Следите за нашими новыми сообщениями», — продолжает вежливо советовать автоответчик на сайте французских железных дорог. Он (автоответчик) пока не бастует.

Источник: novayagazeta Автор: Андрей Грачев

0 комментариев

Только зарегистрированные и авторизованные пользователи могут оставлять комментарии.