Со времен позднего эллинизма тема «личности в истории», особенно личности правителя или политического лидера, была и остается одним из самых излюбленных предметов исследований как для собственно историков, так и для представителей смежных с историей дисциплин. Однако не так часто нам выпадает возможность кросскультурного сопоставления образа определенного исторического лица, который во всех своих деталях, даже самых незначительных на первый взгляд, воплощает в себе представления о власти, выработанные представителями каждой из этих культур. В абсолютном большинстве работ, посвященных завоеванию центральной части территории современной Мексики, его первый этап (с февраля 1519 г. по июнь 1520г.) представлен как столкновение двух антиподов по складу характера, главы конкистадоров Эрнандо Кортеса и девятого верховного правителя мешика (ацтеков) и подвластных им политических образований (науат. huey tlatoani) Мотекусомы Шокойоцина (науат. «молодой» или «самый младший из детей»). По иронии судьбы именно благодаря этим событиям, стоившим Мотекусоме не только власти, но и личной свободы, доброго имени и жизни, он превратился в самого известного персонажа доиспанской истории Мексики, персонифицирующего в одно и то же время недолгий расцвет и быстрый конец государства мешика. Этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что в отличие от своих предшественников Мотекусома Шокойоцин принадлежит к числу лиц, наиболее часто упоминаемых как в испанских, так и в аборигенных хрониках и документах XVI-XVII веков, причем во многих из них он выступает как один из главных героев. Среди источников, в которых в той или иной степени представлен образ последнего доиспанского правителя мешика, можно выделить две большие группы в соответствии с происхождением и формой изложения содержащейся в них информации:

1) документы, возникшие непосредственно в ходе самого похода Кортеса и сочинения, написанные в течение последующих десятилетий самими конкистадорами или на основе их устных и письменных свидетельств;

2) сочинения, основанные на устных свидетельствах науа или опирающиеся на иконографию и устную традицию науа, восходящим в своей основе к доиспанскому периоду; a также сочинения, основанные на комбинации обеих традиций;

Впервые о существовании Мотекусомы европейские читатели узнали из «Второго письма-сообщения» самого Эрнандо Кортеса, написанного им через четыре месяца после его поспешного отступления из охваченного войной Теночтитлана, 30 октября 1520 г. [Cortes 1852:12-52]. В сокращенной форме Кортес излагает историю своих взаимоотношений с uei tlatoani Теночтитлана в дарственной грамоте от 27 июня 1526 г дочери Мотекусомы Ичкашочитль, более известной под своим христианским именем донья Исабель де Моктесума. В дальнейшем, многие участники похода в надежде получить вознаграждение от короны, составили свои «сообщения о заслугах» (исп. relación de meritos), содержавшие подробные описания событий. Около 1540 г ближайший сподвижник и преданный друг Кортеса Андрес де Тапия написал свое «Сообщение о завоевании Новой Испании» [Garcia Icazbalceta 1864:214-386]. Вероятно, не позднее 1545 г. подобного же рода документ составил его однофамилец Бернардино Васкес де Тапиа. Где-то в 1551 г. начал писать свое «сообщение о заслугах» один из рядовых солдат Кортеса Берналь Диас дель Кастильо. Постепенно оно превратилось в одну из самых знаменитых хроник колониального периода — «Правдивую историю завоевания Новой Испании», законченную уже в 1568 году [Diaz del Castillo 1975]. В 1571 г. под конец жизни еще одни конкистадор Алонсо де Агиляр, вступивший в доминиканский орден под именем брата Франсиско, продиктовал «Краткое сообщение о завоевании Новой Испании» [Aguilar 1977]. Этот небольшой документ интересен для нас тем, что, как часовой, стороживший Мотекусому во время его почти восьмимесячного плена у испанцев, Агиляр имел возможность наблюдать правителя ежедневно.

Второе письмо Кортеса легло в основу раздела, посвященного Новой Испании, в «Декадах о Новом Свете» первого официального «хрониста Индий» при дворе Карла V Педро Мартира де Англерии. Оно также наряду с устными рассказами конкистадора послужило основным источником для его первого биографа Франсиско Лопеса де Гомары, автора «Истории завоевания Новой Испании», первой официальной хроники завоевания Мексики, написанной между 1545-1552 [Martir D 'Anghiera, 1982; Lopez de Gomara 1824]. С уверенностью можно утверждать, что, одним из дополнительных источников для Гомары было «Сообщение», а также устные свидетельства Андреса де Тапии [Garcia Icazbalceta 1866:214-386]. История Гомары легла в основу более поздней «Хроники Новой Испании» (около 1565 г.) Франсиско Сервантеса де Саласара, которую в первой половине XVII вв. Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, занимавший в то время должность «главного хрониста Индий», включил почти без изменений в свой огромный труд «История деяний кастильцев на островах моря-океана и материке» [Cervantes de Salazar 1974; Herrera y Tordesillas 1730:3]. В свою очередь сочинение Эрреры стало одним из главных источников для «Истории заселении и покорения южной Америки, известной как Новая Испания» Антонио де Солиса-и-Рибаденейры, также занимавшего должность главного хрониста. Так сформировалась одна из самых важных цепочек последовательных заимствований информации, в процессе которых образ Мотекусомы Шокойоцина все более и более трансформировался.

Несколько особняком в этой группе стоят посвященные экспедиции Кортеса главы многотомной «Всеобщей и естественной истории Индий, Островов и Твердой Земли Моря -Океана» испанского хрониста Гонсало Фернандеса де Овьедо и Вальдеса и «Трактат об открытии Индий» Хуана Суареса де Перальты, племянника первой супруги Кортеса Каталины Хуарес де Маркаида. Гонсало Фернандес де Овьедо провел большую часть своей жизни на о-ве Эспаньола (совр. о. Гаити), занимая различные ответственные посты в колониальной администрации, что обеспечило ему доступ к чрезвычайно широкому кругу источников и достаточно близкое знакомство со многими непосредственными участниками завоевания Нового Света. Ему мы обязаны и чрезвычайно интересной версией легенды о необыкновенном происхождении предков Мотекусомы, о которой речь будет идти ниже.

«Трактат об открытии Индий» Хуана Суареса Перальты был закончен в 1589 г. Текстологический анализ этого любопытного памятника показывает, что Суарес де Перальта, в основном, опирался на информацию, исходившую от одного из первых миссионеров в Новой Испании францисканца Торибио де Бенавенте Мотолинии, чьи сохранившиеся далеко не полностью сочинения служили первоисточниками также и для уже упомянутого выше Лопеса де Гомары [Suarez de Peralta 1990:83-87]. Использовал Суарес Перальта и объемистый труд «Всеобщая история вещей Новой Испании» своего современника францисканца Бернардино де Саагуна. Однако помимо этого данный автор в своей хронике опирался еще на какие-то, не дошедшие до нас источники, возможно, даже устные рассказы, составлявшие часть уже смешанной науа-испанской фольклорной традиции, распространенной как среди индейцев и метисов, так и среди креолов. Любопытно, что Суарес Перальта — единственный автор, который, вероятно следуя образцу, заложенному в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха приводит эпизод о детстве Мотекусомы, который, по всей видимости, был частью этой традиции [Suarez de Peralta 1990:72].

Источники второй группы значительно более многочисленны и разнообразны. Среди них стоит выделить несколько специфических разновидностей:

а) устные свидетельства слуг и родственников Мотекусомы, переведенные на испанский и записанные в ходе судебного расследования предпринятого в интересах дочери правителя доньи Исабель де Моктесума;

b) анонимные пиктографические кодексы, основанные на доиспанской традиции хранения и передачи информации;

c) труды миссионеров, либо целиком созданные на основе пиктографических кодексов и устных рассказов индейских информаторов, либо на основе их комбинации с устными свидетельствами конкистадоров и испанских хронистов

d) труды хронистов науа колониального периода в том числе прямых потомков самого Мотекусомы;

В январе 1546 г. уже упоминавшиеся выше испанский конкистадор Хуан Кано, женатый на дочери Мотекусомы донье Исабель де Моктесума обратился к представителям короны с ходатайством о возвращении его супруге земель, якобы принадлежавших ее отцу. Результатом этого ходатайства было длительное судебное разбирательство, в ходе которого в качестве свидетелей было допрошено 29 человек, входивших в ближайшее окружение Мотекусомы, слуг, домоправителей и одного из его братьев. Все их показания, переведенные на испанский язык, были собраны в интереснейший и, к сожалению, малоизвестный широкому кругу мезоамериканистов документ, известный как «Информация доньи Исабель де Моктесума» и хранящийся ныне в «Главном архиве Индий» в Севилье [Perez Rocha 2002:12-14] Содержание этого документа, имеет отношение, прежде всего, к функционированию обширного хозяйства правителя и правилам землепользования для членов правившей в Теночтитлане династии. Тем не менее, в нем имеется немалое количество чисто биографических подробностей, представленных людьми, хорошо знавшими Мотекусому задолго до его вступления на престол, а также теми, кто были невольными свидетелями событий 1519-1520 гг. [Perez Rocha, 2002:14].

Непосредственно с доиспанскими традициями фиксации и передачи информации, в том числе принципами репрезентации правителя связаны источники, объединенные нами в подгруппу, так называемые кодексы, представляющие собой серии пиктографических изображений, нередко снабженных глоссами на испанском или науатле, созданные уже в колониальное время. Многие из них, вероятно, были копиями или компиляциями давно утраченных доиспанских оригиналов. Специфическим отличием данной категории источников является то, что основную информационную нагрузку несет рисунок, выполненный в значительной степени в соответствии с доиспанскими канонами передачи информации, а привычный для европейца текст выполняет лишь роль краткого комментария и может вообще отсутствовать. Основные темы кодексов — это доиспанские божества науа и посвященные им дни и религиозные церемонии, а также исторические события, касающиеся династической истории определенного административного центра (науат. ин атль ин тепетль) или истории всей долины Мехико. В качестве главы государства мешика и первого по рангу среди доиспанских правителей тлатоке Центральной Мексики Мотекусома Шокойоцин появляется на страницах таких источников этой категории как «Кодекс Мендосы"(1540 г.), «Кодекс Борбоникус» (около 1521?), «Кодекс Коскатцин» (около 1578г.), «Кодекс Туделы» (не позднее 1550 г.), известный также как «Кодекс Музея Америки», а также в двух очень близких по содержанию и манере исполнения памятника «Ватиканский Кодекс А» или «Кодекс Риоса» (около 1572) и «Кодекс Теллериано-Ременсис» (1569) [Anders, Maarten 1991; Cooper Clark 1938; La Croix 1978; Quiñones-Kreber 1995; Prem 1980].

Генетически с кодексами связаны источники, выделенные в подгруппу С, — сочинения испанских миссионеров, большинство из которых принадлежало к нищенствующим монашеским орденам францисканцев или доминиканцев. Зачастую они были авторами глосс к кодексам и многие из них писали свои труды как на основе информации, представленной в кодексах, зачастую как их своеобразные переложения, дополняя их собственными наблюдениями и устными свидетельствами информантов науа из числа своей паствы. Одним из первых авторов сочинений подобного рода был неоднократно упомянутый выше Торибио де Паредес Мотолиния, прибывший в Новую Испанию уже в 1523 г. в числе 12 первых миссионеров францисканцев. Как уже говорилось выше, его сочинения сохранились далеко не полностью, из них до нас дошли только «История индейцев Новой Испании» и «Книга о вещах Новой Испании или Мемориалес», написанные почти одновременно между 1528-1534 гг. [Motolinia 1858; Motolinia 1970]. Еще большую степень проникновения в культуру науа демонстрируют «Всеобщая история вещей Новой Испании» (около 1545-1579 гг.) другого францисканца Бернардино де Саагуна и «История Индий Новой Испании и островов материка» доминиканца Диего Дурана (1581гг.) [Sahagun 1905-1907, Sahagun 1951-1981, Sahagun 1979]. Саагун, один из самых ярких представителей миссионерского движения в Новой Испании, посвятил большую часть своей жизни сбору материалов о самых разных аспектах культуры науа, в том числе потестарной организации двух основных центров мешика — Теночтитлана и Тлателолько. Результатом его трудов и стала «Всеобщая история вещей Новой Испании», которую Саагун продолжал редактировать и дополнять вплоть до своей смерти [Le D'Olver, Cline, 1973:190-195]. Самый поздний из дошедших до нас вариантов «Всеобщей истории» «Флорентийский кодекс» (1579 г.), названный так по месту своего нынешнего хранения, включает 12 тематических разделов и объединяет две отнюдь не идентичные друг другу версии, написанные в две колонки. Первая из них написана на языке науатль и представляет собой запись устных свидетельств информаторов Саагуна, а вторая — вольный перевод этих сообщений на испанский язык, выполненный самим Саагуном и его комментарии. Богатейший материал о том, как науа представляли себе характер верховной власти и функции правителя содержат, прежде всего, 6-я книга «Риторика и моральная философия». Почти половина текстов 6-й книги посвящена ритуалу интронизации нового тлатоани и уэуэтлатолли (науат. «древнее слово») ритуализированным вербальным формам, которыми полагалось сопровождать это событие. Не меньшее значение для темы данного исследования представляют 8-я книга «О сеньорах, которые правили в Новой Испании» и 12-я книга «Завоевание Новой Испании». На первых же страницах последней Мотекусома представлен как один из главных персонажей разыгрывающейся драмы, чье малодушное поведение и слепая вера в то, что Кортес это возвратившийся бог и легендарный правитель тольтеков Кецалькоатль являются главными причинами произошедшей катастрофы. Надо отметить, что, несмотря на запрещение к печати труда Саагуна, его влияние хорошо заметно в трудах очень многих авторов, как его современников, так и его приемников.

К источникам, в которых используется устные и письменные свидетельства как науа, так и испанских авторов, следует причислить хронику современника Саагуна доминиканца Диего Дурана. Найденная только в 1867 г. она получила свое современное название случайно по плохо различимой надписи на первом листе рукописи [Duran 1967:1:4]. Книга Дурана целиком посвящена истории мешика, начиная с их исхода из легендарной прародины Астлан-Чикомосток, и до прихода Кортеса и падения Теночтитлана. Сам автор неоднократно заявляет, что его труд — лишь перевод на испанский язык некой хроники, написанной на науатле, которую он именует просто «история» [Duran 1967:2:158,177,205,213,215]. С легкой руки американского историка Роберта Барлоу таинственный первоисточник Дурана получил название «Хроника Х» [Barlow 1985:1:37]. По мнению, другого американского исследователя Стивена Кольстона «Хроника Х» могла быть написана между 1531-1580 г.г. и ее автором был кто-то из представителей боковой ветви правившей в Теночтитлане династии, члены которой занимали пост сиуакоатля, второго после тлатоани лица во властной иерархии мешика, возможно, метисом. Отсюда крайне негативная оценка Мотекусомы Шокойоцина, в правление, которого роль сиуакоатля в управлении заметно ослабела [Colston 1973:57]. В то же время в части, посвященной Конкисте, Дуран довольно часто ссылается на устные свидетельства некоего конкистадора, вступившего в доминиканский орден. Весьма вероятно, что этим конкистадором-монахом был не кто иной, как упомянутый выше Алонсо де Агиляр, ставший в монашестве братом Франсиско. Подобно «Всеобщей истории» Саагуна книга Дурана послужила первоисточником для более поздних хронистов, в результате чего возникла группа сочинений, известная как традиция «Хронике Х». Помимо работы Дурана эта группа включает анонимное сочинение, известное как «Кодекс Рамиреса» (около 1586 г.), которое, скорее всего, является потерянным «Вторым сообщением» иезуита Хуана де Товара, «Кодекс Филлипса», принадлежащий перу того же автора и посвященные Новой Испании главы «Естественной и моральной истории Индий» (1589 г.) другого иезуита Хосе де Акосты, который полностью опирался на сведения, предоставленные ему Товаром [Colston 1973: 63]. Гораздо более запутанным является вопрос о связях между работой Дурана и «Мексиканской хроникой» (1598 г.) Эрнандо Альварадо Тесосомока, внука Мотекусомы Шокойоцина по материнской линии о которой речь пойдет чуть ниже.

Другим чрезвычайно важным источником смешанного характера является «Индейская монархия», состоящая из 21 частей последнего брата Хуана де Торкемады, занимавшего всю первую половину XVII в. должность провинциала, т.е. главы миссии францисканцев в Новой Испании. Как и его предшественники Торибио Мотолиния и Бернардино де Саагун Хуан де Торкемада многие годы своей жизни (с 1591 по 1611 гг.) отдал работе над 21-томной «Индейской монархией», изучая все имевшиеся у него под рукой источники. Очевидным фактом является использование Торкемадой «Истории деяний кастильцев на островах Моря-Океана и Твердой земле» главного хрониста Индий Антонио Эрреры и Тордесильяса. Как мы уже говорили, само сочинение Эрреры носит исключительно компилятивный характер. Помимо хроники Эрреры, Торкемада использовал также «Мемориалес» Т. Мотолинии, «Всеобщая история вещей Новой Испании» Б.де Саагуна, сообщения Х. де Товара, и огромное количество пиктографических доиспанских рукописей, не дошедших до наших дней. Будучи другом многих знатных семей, потомков доиспанских правителей долины Мехико, в первую очередь тлатоке Тескоко, второго по значению центра Тройственного союза, Торкемада имел возможность получать интересовавшие его сведения непосредственно от них. Возможно, именно благодаря огромному количеству доступных для него первоисточников Торкемада приводит такие подробности о жизни Мотекусомы, начиная с его первых шагов по пути восхождения к власти, которые невозможно найти ни у одного другого автора [Torquemada 1723:1-2]. Весьма интересен также и сам подход автора к трактовке своего героя в силу его синкретичности.

Другая ветвь новоиспанской историографии, также основанная на традиции кодексов — это источники, которые объединены нами в подгруппу D, сочинения хронистов из числа науа потомков доиспанских тлатоке. Среди них стоит назвать, в первую очередь внука Мотекусомы Эрнандо Альварадо Тесосомока, жившего в конце XVI-начале XVII веков, автора двух важных сочинений «Мексиканской хроники» (около 1598г.) и «Хроники мешикайотль» (первая половина XVII в). Первое сочинение Тесосомока, посвящено истории астеков-мешика с момента их странствий до появления на побережье испанских конкистадоров. Оно настолько сходно с хроникой Дурана как по стилистическим особенностям, так и по излагаемым в нем сюжетам, что его принадлежность к традиции «Хронике X» не вызывает никаких сомнений [Barlow 1985:1:57]. Однако открытыми по сей день, остаются вопросы, использовал ли Тесосомок непосредственно историю «История» Дурана или же какой-то из вариантов той самой таинственной хроники, которая составила сюжетную канву и для работы доминиканца [Collston 1973:127]. Как бы то ни было, сюжетная и стилистическая близость в произведениях обоих авторов дает возможность выявить самые тонкие нюансы в их оценке действующих лиц, в том числе Мотекусомы, которому посвящена большая часть заключительных глав в обоих хрониках. У Дурана эта оценка имеет крайне негативный характер и с первых же страниц, посвященных правлению Мотекусомы, он именует его «настоящим мясником» [Duran 1967:2:137]. Teсосомок, не отходя от единой с Дураном сюжетной канвы, стремится изменить отрицательный образ своего деда. Наряду с описаниями жестокостей Мотекусомы по отношению к его подданным Тесосомок приводит рассказы, свидетельствующие о его великодушии и справедливости. Другой источник, также приписываемый большинством исследователей Тесосомоку, «Хроника Мешикайотль» (первая половина XVII в) написана целиком на науатле как письменное переложение устных исторических и генеалогических преданий мешика. Она имеет общие эпизоды как с источниками традиции «Хроники Х», так и с пиктографическими рукописями первых лет после Конкисты, в частности с «Кодексом Ботурини» и т.н. анналами из Куаутитлана, первой части «Кодекса Чимальпопоки» анонимной летописью на науатле, составленной между 1578-1615 гг.

Свидетельства таких памятников как «Мемориал из Кулуакана» и «Сообщения из Чалько-Акамекана» современника и дальнего родственника Тесосомока Антонио Доминго Чимальпаина Куатлеуаницина носят по большей части нейтральный характер. Потомок тлатоке конфедерации Чалько-Акамекана в юго-восточной части долины Мехико, Чимальпаин ограничивается, как правило, изложением генеалогий правителей и достаточно краткими описаниями событий, построенными в форме анналов. В его сочинениях Мотекусома Шокойоцин лишь один из многих, хотя и наиболее могущественных правителей долины Мехико. Чимальпаин редко выражает свое отношение к человеку, чей предок и тезка Мотекусома Илуикамина во второй половине XV века в ходе долгой и кровопролитной войны разгромил конфедерацию чальков, оставив входившие в нее центры без законных правителей [Chimalpahin 1998:1-2]. Стоит добавить, что это отношение далеко не всегда отрицательно, как в случае с еще одним автором из числа потомков прежних владык Центральной Мексики Эрнандо Альвы Иштлилшочитля, происходившего от правителей Тескоко.

Главное из дошедших до нас сочинений этого автора «История народа чичимеков» (закончена около 1620) в своих финальных главах построена на контрасте между «крайне добродетельным» правителем Тескоко Несауальпилли, предком Иштлилшочитля, и «крайне порочным» правителем Теночтитлана Мотекусомой Шокойоцином. В трактовке Иштлилшочитля Мотекусома возмещает недостаток необходимых для властелина познаний и доблести незаурядными способностями к интригам и жаждой крови. Также как и Дуран, Иштлилшочитль стремится привести любой, даже самый незначительный эпизод, который бы выставил Мотекусому в самом невыгодном свете как человека, абсолютно не заслуживающего верховной власти. В своих «Сообщениях», написанных почти одновременно, Иштлилшочитль дополняет эту уничтожающую характеристику упоминанием о позорной смерти Мотекусомы, которого по сведениям индейцев убили испанцы, «вонзив ему шпагу в нижнюю часть тела» [Alva Ixtlilxochtil 1891:450]. Вполне вероятно, что истоки такого отношения наряду с явным стремлением Иштлилшочитля возвеличить своего тезку и предка, Эрнандо Кортеса Иштлилшочитля, бывшего одним из главных союзников испанцев, кроются в затяжном конфликте между Теночтитланом и Тескоко накануне Конкисты.

Такова ситуация с источниками, где впервые появляются два не схожих по своим культурным составляющим образа: уэй тлатоани Мотекусома Шокойоцин и «император» или просто «король» Моктесума или с легкой руки американского историка середины XIX века Уильяма Прескотта Монтесума II. Хотя оба они имели общего исторического прототипа, их пути с течением времени все более и более расходились. Благодаря утрате многих кодексов и забвению трудов Саагуна, Тесосомока, Дурана и Чимальпаина, основанные на исторической традиции науа, Мотекусома Шокойоцин оказался вне поля зрения историков вплоть до второй половины XIX-начала XX вв. Его европеизированный двойник Монтесума II в силу большей известности и доступности испанских источников, особенно таких поздних хроник-компиляций как «История деяний кастильцев на островах Моря-Океана и Твердой земле» Антонио Эрреры-и-Тордесильса или «История заселении и покорения южной Америки, известной как Новая Испания» Антонио Солиса, вошел в круг протагонистов всемирной истории и обрел собственное независимое существование, превратившись в героя многочисленных исторических романов, поэм, пьес и даже оперы итальянского композитора Гаспаро Спонтини «Фердинанд Кортес или завоевание Мексики». Столь блистательной карьерой он в некоторой степени обязан своему науатскому двойнику Мотекусоме, который также в большей степени представляет собой синтез представлений о правителе и его функциях в культуре науа, чем «объективный» портрет реального исторического лица.

Со времен позднего эллинизма тема «личности в истории», особенно личности правителя или политического лидера, была и остается одним из самых излюбленных предметов исследований как для собственно историков, так и для представителей смежных с историей дисциплин. Однако не так часто нам выпадает возможность кросскультурного сопоставления образа определенного исторического лица, который во всех своих деталях, даже самых незначительных на первый взгляд, воплощает в себе представления о власти, выработанные представителями каждой из этих культур. В абсолютном большинстве работ, посвященных завоеванию центральной части территории современной Мексики, его первый этап (с февраля 1519 г. по июнь 1520г.) представлен как столкновение двух антиподов по складу характера, главы конкистадоров Эрнандо Кортеса и девятого верховного правителя мешика (ацтеков) и подвластных им политических образований (науат. huey tlatoani) Мотекусомы Шокойоцина (науат. «молодой» или «самый младший из детей»). По иронии судьбы именно благодаря этим событиям, стоившим Мотекусоме не только власти, но и личной свободы, доброго имени и жизни, он превратился в самого известного персонажа доиспанской истории Мексики, персонифицирующего в одно и то же время недолгий расцвет и быстрый конец государства мешика. Этому в немалой степени способствовало то обстоятельство, что в отличие от своих предшественников Мотекусома Шокойоцин принадлежит к числу лиц, наиболее часто упоминаемых как в испанских, так и в аборигенных хрониках и документах XVI-XVII веков, причем во многих из них он выступает как один из главных героев. Среди источников, в которых в той или иной степени представлен образ последнего доиспанского правителя мешика, можно выделить две большие группы в соответствии с происхождением и формой изложения содержащейся в них информации:

1) документы, возникшие непосредственно в ходе самого похода Кортеса и сочинения, написанные в течение последующих десятилетий самими конкистадорами или на основе их устных и письменных свидетельств;

2) сочинения, основанные на устных свидетельствах науа или опирающиеся на иконографию и устную традицию науа, восходящим в своей основе к доиспанскому периоду; a также сочинения, основанные на комбинации обеих традиций;

Впервые о существовании Мотекусомы европейские читатели узнали из «Второго письма-сообщения» самого Эрнандо Кортеса, написанного им через четыре месяца после его поспешного отступления из охваченного войной Теночтитлана, 30 октября 1520 г. [Cortes 1852:12-52]. В сокращенной форме Кортес излагает историю своих взаимоотношений с uei tlatoani Теночтитлана в дарственной грамоте от 27 июня 1526 г дочери Мотекусомы Ичкашочитль, более известной под своим христианским именем донья Исабель де Моктесума. В дальнейшем, многие участники похода в надежде получить вознаграждение от короны, составили свои «сообщения о заслугах» (исп. relación de meritos), содержавшие подробные описания событий. Около 1540 г ближайший сподвижник и преданный друг Кортеса Андрес де Тапия написал свое «Сообщение о завоевании Новой Испании» [Garcia Icazbalceta 1864:214-386]. Вероятно, не позднее 1545 г. подобного же рода документ составил его однофамилец Бернардино Васкес де Тапиа. Где-то в 1551 г. начал писать свое «сообщение о заслугах» один из рядовых солдат Кортеса Берналь Диас дель Кастильо. Постепенно оно превратилось в одну из самых знаменитых хроник колониального периода — «Правдивую историю завоевания Новой Испании», законченную уже в 1568 году [Diaz del Castillo 1975]. В 1571 г. под конец жизни еще одни конкистадор Алонсо де Агиляр, вступивший в доминиканский орден под именем брата Франсиско, продиктовал «Краткое сообщение о завоевании Новой Испании» [Aguilar 1977]. Этот небольшой документ интересен для нас тем, что, как часовой, стороживший Мотекусому во время его почти восьмимесячного плена у испанцев, Агиляр имел возможность наблюдать правителя ежедневно.

Второе письмо Кортеса легло в основу раздела, посвященного Новой Испании, в «Декадах о Новом Свете» первого официального «хрониста Индий» при дворе Карла V Педро Мартира де Англерии. Оно также наряду с устными рассказами конкистадора послужило основным источником для его первого биографа Франсиско Лопеса де Гомары, автора «Истории завоевания Новой Испании», первой официальной хроники завоевания Мексики, написанной между 1545-1552 [Martir D 'Anghiera, 1982; Lopez de Gomara 1824]. С уверенностью можно утверждать, что, одним из дополнительных источников для Гомары было «Сообщение», а также устные свидетельства Андреса де Тапии [Garcia Icazbalceta 1866:214-386]. История Гомары легла в основу более поздней «Хроники Новой Испании» (около 1565 г.) Франсиско Сервантеса де Саласара, которую в первой половине XVII вв. Антонио де Эррера-и-Тордесильяс, занимавший в то время должность «главного хрониста Индий», включил почти без изменений в свой огромный труд «История деяний кастильцев на островах моря-океана и материке» [Cervantes de Salazar 1974; Herrera y Tordesillas 1730:3]. В свою очередь сочинение Эрреры стало одним из главных источников для «Истории заселении и покорения южной Америки, известной как Новая Испания» Антонио де Солиса-и-Рибаденейры, также занимавшего должность главного хрониста. Так сформировалась одна из самых важных цепочек последовательных заимствований информации, в процессе которых образ Мотекусомы Шокойоцина все более и более трансформировался.

Несколько особняком в этой группе стоят посвященные экспедиции Кортеса главы многотомной «Всеобщей и естественной истории Индий, Островов и Твердой Земли Моря -Океана» испанского хрониста Гонсало Фернандеса де Овьедо и Вальдеса и «Трактат об открытии Индий» Хуана Суареса де Перальты, племянника первой супруги Кортеса Каталины Хуарес де Маркаида. Гонсало Фернандес де Овьедо провел большую часть своей жизни на о-ве Эспаньола (совр. о. Гаити), занимая различные ответственные посты в колониальной администрации, что обеспечило ему доступ к чрезвычайно широкому кругу источников и достаточно близкое знакомство со многими непосредственными участниками завоевания Нового Света. Ему мы обязаны и чрезвычайно интересной версией легенды о необыкновенном происхождении предков Мотекусомы, о которой речь будет идти ниже.

«Трактат об открытии Индий» Хуана Суареса Перальты был закончен в 1589 г. Текстологический анализ этого любопытного памятника показывает, что Суарес де Перальта, в основном, опирался на информацию, исходившую от одного из первых миссионеров в Новой Испании францисканца Торибио де Бенавенте Мотолинии, чьи сохранившиеся далеко не полностью сочинения служили первоисточниками также и для уже упомянутого выше Лопеса де Гомары [Suarez de Peralta 1990:83-87]. Использовал Суарес Перальта и объемистый труд «Всеобщая история вещей Новой Испании» своего современника францисканца Бернардино де Саагуна. Однако помимо этого данный автор в своей хронике опирался еще на какие-то, не дошедшие до нас источники, возможно, даже устные рассказы, составлявшие часть уже смешанной науа-испанской фольклорной традиции, распространенной как среди индейцев и метисов, так и среди креолов. Любопытно, что Суарес Перальта — единственный автор, который, вероятно следуя образцу, заложенному в «Сравнительных жизнеописаниях» Плутарха приводит эпизод о детстве Мотекусомы, который, по всей видимости, был частью этой традиции [Suarez de Peralta 1990:72].

Источники второй группы значительно более многочисленны и разнообразны. Среди них стоит выделить несколько специфических разновидностей:

а) устные свидетельства слуг и родственников Мотекусомы, переведенные на испанский и записанные в ходе судебного расследования предпринятого в интересах дочери правителя доньи Исабель де Моктесума;

b) анонимные пиктографические кодексы, основанные на доиспанской традиции хранения и передачи информации;

c) труды миссионеров, либо целиком созданные на основе пиктографических кодексов и устных рассказов индейских информаторов, либо на основе их комбинации с устными свидетельствами конкистадоров и испанских хронистов

d) труды хронистов науа колониального периода в том числе прямых потомков самого Мотекусомы;

В январе 1546 г. уже упоминавшиеся выше испанский конкистадор Хуан Кано, женатый на дочери Мотекусомы донье Исабель де Моктесума обратился к представителям короны с ходатайством о возвращении его супруге земель, якобы принадлежавших ее отцу. Результатом этого ходатайства было длительное судебное разбирательство, в ходе которого в качестве свидетелей было допрошено 29 человек, входивших в ближайшее окружение Мотекусомы, слуг, домоправителей и одного из его братьев. Все их показания, переведенные на испанский язык, были собраны в интереснейший и, к сожалению, малоизвестный широкому кругу мезоамериканистов документ, известный как «Информация доньи Исабель де Моктесума» и хранящийся ныне в «Главном архиве Индий» в Севилье [Perez Rocha 2002:12-14] Содержание этого документа, имеет отношение, прежде всего, к функционированию обширного хозяйства правителя и правилам землепользования для членов правившей в Теночтитлане династии. Тем не менее, в нем имеется немалое количество чисто биографических подробностей, представленных людьми, хорошо знавшими Мотекусому задолго до его вступления на престол, а также теми, кто были невольными свидетелями событий 1519-1520 гг. [Perez Rocha, 2002:14].

Непосредственно с доиспанскими традициями фиксации и передачи информации, в том числе принципами репрезентации правителя связаны источники, объединенные нами в подгруппу, так называемые кодексы, представляющие собой серии пиктографических изображений, нередко снабженных глоссами на испанском или науатле, созданные уже в колониальное время. Многие из них, вероятно, были копиями или компиляциями давно утраченных доиспанских оригиналов. Специфическим отличием данной категории источников является то, что основную информационную нагрузку несет рисунок, выполненный в значительной степени в соответствии с доиспанскими канонами передачи информации, а привычный для европейца текст выполняет лишь роль краткого комментария и может вообще отсутствовать. Основные темы кодексов — это доиспанские божества науа и посвященные им дни и религиозные церемонии, а также исторические события, касающиеся династической истории определенного административного центра (науат. ин атль ин тепетль) или истории всей долины Мехико. В качестве главы государства мешика и первого по рангу среди доиспанских правителей тлатоке Центральной Мексики Мотекусома Шокойоцин появляется на страницах таких источников этой категории как «Кодекс Мендосы"(1540 г.), «Кодекс Борбоникус» (около 1521?), «Кодекс Коскатцин» (около 1578г.), «Кодекс Туделы» (не позднее 1550 г.), известный также как «Кодекс Музея Америки», а также в двух очень близких по содержанию и манере исполнения памятника «Ватиканский Кодекс А» или «Кодекс Риоса» (около 1572) и «Кодекс Теллериано-Ременсис» (1569) [Anders, Maarten 1991; Cooper Clark 1938; La Croix 1978; Quiñones-Kreber 1995; Prem 1980].

Генетически с кодексами связаны источники, выделенные в подгруппу С, — сочинения испанских миссионеров, большинство из которых принадлежало к нищенствующим монашеским орденам францисканцев или доминиканцев. Зачастую они были авторами глосс к кодексам и многие из них писали свои труды как на основе информации, представленной в кодексах, зачастую как их своеобразные переложения, дополняя их собственными наблюдениями и устными свидетельствами информантов науа из числа своей паствы. Одним из первых авторов сочинений подобного рода был неоднократно упомянутый выше Торибио де Паредес Мотолиния, прибывший в Новую Испанию уже в 1523 г. в числе 12 первых миссионеров францисканцев. Как уже говорилось выше, его сочинения сохранились далеко не полностью, из них до нас дошли только «История индейцев Новой Испании» и «Книга о вещах Новой Испании или Мемориалес», написанные почти одновременно между 1528-1534 гг. [Motolinia 1858; Motolinia 1970]. Еще большую степень проникновения в культуру науа демонстрируют «Всеобщая история вещей Новой Испании» (около 1545-1579 гг.) другого францисканца Бернардино де Саагуна и «История Индий Новой Испании и островов материка» доминиканца Диего Дурана (1581гг.) [Sahagun 1905-1907, Sahagun 1951-1981, Sahagun 1979]. Саагун, один из самых ярких представителей миссионерского движения в Новой Испании, посвятил большую часть своей жизни сбору материалов о самых разных аспектах культуры науа, в том числе потестарной организации двух основных центров мешика — Теночтитлана и Тлателолько. Результатом его трудов и стала «Всеобщая история вещей Новой Испании», которую Саагун продолжал редактировать и дополнять вплоть до своей смерти [Le D'Olver, Cline, 1973:190-195]. Самый поздний из дошедших до нас вариантов «Всеобщей истории» «Флорентийский кодекс» (1579 г.), названный так по месту своего нынешнего хранения, включает 12 тематических разделов и объединяет две отнюдь не идентичные друг другу версии, написанные в две колонки. Первая из них написана на языке науатль и представляет собой запись устных свидетельств информаторов Саагуна, а вторая — вольный перевод этих сообщений на испанский язык, выполненный самим Саагуном и его комментарии. Богатейший материал о том, как науа представляли себе характер верховной власти и функции правителя содержат, прежде всего, 6-я книга «Риторика и моральная философия». Почти половина текстов 6-й книги посвящена ритуалу интронизации нового тлатоани и уэуэтлатолли (науат. «древнее слово») ритуализированным вербальным формам, которыми полагалось сопровождать это событие. Не меньшее значение для темы данного исследования представляют 8-я книга «О сеньорах, которые правили в Новой Испании» и 12-я книга «Завоевание Новой Испании». На первых же страницах последней Мотекусома представлен как один из главных персонажей разыгрывающейся драмы, чье малодушное поведение и слепая вера в то, что Кортес это возвратившийся бог и легендарный правитель тольтеков Кецалькоатль являются главными причинами произошедшей катастрофы. Надо отметить, что, несмотря на запрещение к печати труда Саагуна, его влияние хорошо заметно в трудах очень многих авторов, как его современников, так и его приемников.

К источникам, в которых используется устные и письменные свидетельства как науа, так и испанских авторов, следует причислить хронику современника Саагуна доминиканца Диего Дурана. Найденная только в 1867 г. она получила свое современное название случайно по плохо различимой надписи на первом листе рукописи [Duran 1967:1:4]. Книга Дурана целиком посвящена истории мешика, начиная с их исхода из легендарной прародины Астлан-Чикомосток, и до прихода Кортеса и падения Теночтитлана. Сам автор неоднократно заявляет, что его труд — лишь перевод на испанский язык некой хроники, написанной на науатле, которую он именует просто «история» [Duran 1967:2:158,177,205,213,215]. С легкой руки американского историка Роберта Барлоу таинственный первоисточник Дурана получил название «Хроника Х» [Barlow 1985:1:37]. По мнению, другого американского исследователя Стивена Кольстона «Хроника Х» могла быть написана между 1531-1580 г.г. и ее автором был кто-то из представителей боковой ветви правившей в Теночтитлане династии, члены которой занимали пост сиуакоатля, второго после тлатоани лица во властной иерархии мешика, возможно, метисом. Отсюда крайне негативная оценка Мотекусомы Шокойоцина, в правление, которого роль сиуакоатля в управлении заметно ослабела [Colston 1973:57]. В то же время в части, посвященной Конкисте, Дуран довольно часто ссылается на устные свидетельства некоего конкистадора, вступившего в доминиканский орден. Весьма вероятно, что этим конкистадором-монахом был не кто иной, как упомянутый выше Алонсо де Агиляр, ставший в монашестве братом Франсиско. Подобно «Всеобщей истории» Саагуна книга Дурана послужила первоисточником для более поздних хронистов, в результате чего возникла группа сочинений, известная как традиция «Хронике Х». Помимо работы Дурана эта группа включает анонимное сочинение, известное как «Кодекс Рамиреса» (около 1586 г.), которое, скорее всего, является потерянным «Вторым сообщением» иезуита Хуана де Товара, «Кодекс Филлипса», принадлежащий перу того же автора и посвященные Новой Испании главы «Естественной и моральной истории Индий» (1589 г.) другого иезуита Хосе де Акосты, который полностью опирался на сведения, предоставленные ему Товаром [Colston 1973: 63]. Гораздо более запутанным является вопрос о связях между работой Дурана и «Мексиканской хроникой» (1598 г.) Эрнандо Альварадо Тесосомока, внука Мотекусомы Шокойоцина по материнской линии о которой речь пойдет чуть ниже.

Другим чрезвычайно важным источником смешанного характера является «Индейская монархия», состоящая из 21 частей последнего брата Хуана де Торкемады, занимавшего всю первую половину XVII в. должность провинциала, т.е. главы миссии францисканцев в Новой Испании. Как и его предшественники Торибио Мотолиния и Бернардино де Саагун Хуан де Торкемада многие годы своей жизни (с 1591 по 1611 гг.) отдал работе над 21-томной «Индейской монархией», изучая все имевшиеся у него под рукой источники. Очевидным фактом является использование Торкемадой «Истории деяний кастильцев на островах Моря-Океана и Твердой земле» главного хрониста Индий Антонио Эрреры и Тордесильяса. Как мы уже говорили, само сочинение Эрреры носит исключительно компилятивный характер. Помимо хроники Эрреры, Торкемада использовал также «Мемориалес» Т. Мотолинии, «Всеобщая история вещей Новой Испании» Б.де Саагуна, сообщения Х. де Товара, и огромное количество пиктографических доиспанских рукописей, не дошедших до наших дней. Будучи другом многих знатных семей, потомков доиспанских правителей долины Мехико, в первую очередь тлатоке Тескоко, второго по значению центра Тройственного союза, Торкемада имел возможность получать интересовавшие его сведения непосредственно от них. Возможно, именно благодаря огромному количеству доступных для него первоисточников Торкемада приводит такие подробности о жизни Мотекусомы, начиная с его первых шагов по пути восхождения к власти, которые невозможно найти ни у одного другого автора [Torquemada 1723:1-2]. Весьма интересен также и сам подход автора к трактовке своего героя в силу его синкретичности.

Другая ветвь новоиспанской историографии, также основанная на традиции кодексов — это источники, которые объединены нами в подгруппу D, сочинения хронистов из числа науа потомков доиспанских тлатоке. Среди них стоит назвать, в первую очередь внука Мотекусомы Эрнандо Альварадо Тесосомока, жившего в конце XVI-начале XVII веков, автора двух важных сочинений «Мексиканской хроники» (около 1598г.) и «Хроники мешикайотль» (первая половина XVII в). Первое сочинение Тесосомока, посвящено истории астеков-мешика с момента их странствий до появления на побережье испанских конкистадоров. Оно настолько сходно с хроникой Дурана как по стилистическим особенностям, так и по излагаемым в нем сюжетам, что его принадлежность к традиции «Хронике X» не вызывает никаких сомнений [Barlow 1985:1:57]. Однако открытыми по сей день, остаются вопросы, использовал ли Тесосомок непосредственно историю «История» Дурана или же какой-то из вариантов той самой таинственной хроники, которая составила сюжетную канву и для работы доминиканца [Collston 1973:127]. Как бы то ни было, сюжетная и стилистическая близость в произведениях обоих авторов дает возможность выявить самые тонкие нюансы в их оценке действующих лиц, в том числе Мотекусомы, которому посвящена большая часть заключительных глав в обоих хрониках. У Дурана эта оценка имеет крайне негативный характер и с первых же страниц, посвященных правлению Мотекусомы, он именует его «настоящим мясником» [Duran 1967:2:137]. Teсосомок, не отходя от единой с Дураном сюжетной канвы, стремится изменить отрицательный образ своего деда. Наряду с описаниями жестокостей Мотекусомы по отношению к его подданным Тесосомок приводит рассказы, свидетельствующие о его великодушии и справедливости. Другой источник, также приписываемый большинством исследователей Тесосомоку, «Хроника Мешикайотль» (первая половина XVII в) написана целиком на науатле как письменное переложение устных исторических и генеалогических преданий мешика. Она имеет общие эпизоды как с источниками традиции «Хроники Х», так и с пиктографическими рукописями первых лет после Конкисты, в частности с «Кодексом Ботурини» и т.н. анналами из Куаутитлана, первой части «Кодекса Чимальпопоки» анонимной летописью на науатле, составленной между 1578-1615 гг.

Свидетельства таких памятников как «Мемориал из Кулуакана» и «Сообщения из Чалько-Акамекана» современника и дальнего родственника Тесосомока Антонио Доминго Чимальпаина Куатлеуаницина носят по большей части нейтральный характер. Потомок тлатоке конфедерации Чалько-Акамекана в юго-восточной части долины Мехико, Чимальпаин ограничивается, как правило, изложением генеалогий правителей и достаточно краткими описаниями событий, построенными в форме анналов. В его сочинениях Мотекусома Шокойоцин лишь один из многих, хотя и наиболее могущественных правителей долины Мехико. Чимальпаин редко выражает свое отношение к человеку, чей предок и тезка Мотекусома Илуикамина во второй половине XV века в ходе долгой и кровопролитной войны разгромил конфедерацию чальков, оставив входившие в нее центры без законных правителей [Chimalpahin 1998:1-2]. Стоит добавить, что это отношение далеко не всегда отрицательно, как в случае с еще одним автором из числа потомков прежних владык Центральной Мексики Эрнандо Альвы Иштлилшочитля, происходившего от правителей Тескоко.

Главное из дошедших до нас сочинений этого автора «История народа чичимеков» (закончена около 1620) в своих финальных главах построена на контрасте между «крайне добродетельным» правителем Тескоко Несауальпилли, предком Иштлилшочитля, и «крайне порочным» правителем Теночтитлана Мотекусомой Шокойоцином. В трактовке Иштлилшочитля Мотекусома возмещает недостаток необходимых для властелина познаний и доблести незаурядными способностями к интригам и жаждой крови. Также как и Дуран, Иштлилшочитль стремится привести любой, даже самый незначительный эпизод, который бы выставил Мотекусому в самом невыгодном свете как человека, абсолютно не заслуживающего верховной власти. В своих «Сообщениях», написанных почти одновременно, Иштлилшочитль дополняет эту уничтожающую характеристику упоминанием о позорной смерти Мотекусомы, которого по сведениям индейцев убили испанцы, «вонзив ему шпагу в нижнюю часть тела» [Alva Ixtlilxochtil 1891:450]. Вполне вероятно, что истоки такого отношения наряду с явным стремлением Иштлилшочитля возвеличить своего тезку и предка, Эрнандо Кортеса Иштлилшочитля, бывшего одним из главных союзников испанцев, кроются в затяжном конфликте между Теночтитланом и Тескоко накануне Конкисты.

Такова ситуация с источниками, где впервые появляются два не схожих по своим культурным составляющим образа: уэй тлатоани Мотекусома Шокойоцин и «император» или просто «король» Моктесума или с легкой руки американского историка середины XIX века Уильяма Прескотта Монтесума II. Хотя оба они имели общего исторического прототипа, их пути с течением времени все более и более расходились. Благодаря утрате многих кодексов и забвению трудов Саагуна, Тесосомока, Дурана и Чимальпаина, основанные на исторической традиции науа, Мотекусома Шокойоцин оказался вне поля зрения историков вплоть до второй половины XIX-начала XX вв. Его европеизированный двойник Монтесума II в силу большей известности и доступности испанских источников, особенно таких поздних хроник-компиляций как «История деяний кастильцев на островах Моря-Океана и Твердой земле» Антонио Эрреры-и-Тордесильса или «История заселении и покорения южной Америки, известной как Новая Испания» Антонио Солиса, вошел в круг протагонистов всемирной истории и обрел собственное независимое существование, превратившись в героя многочисленных исторических романов, поэм, пьес и даже оперы итальянского композитора Гаспаро Спонтини «Фердинанд Кортес или завоевание Мексики». Столь блистательной карьерой он в некоторой степени обязан своему науатскому двойнику Мотекусоме, который также в большей степени представляет собой синтез представлений о правителе и его функциях в культуре науа, чем «объективный» портрет реального исторического лица.

Анастасия Калюта www.mezoamerica.ru/indians/aztec/motecuzoma02.html