Давний эмпирический вывод, согласно которому главной спецификой российского государства является его коррупционный характер, нацеленность ключевой части чиновников на личное обогащение, а не на достижение общественного интереса, получил подтверждение со стороны не кого-нибудь, а непосредственно представителей «Единой России».

По данным газеты «Ведомости», проведенный специалистами партии опрос 4535 членов ее кадрового резерва принес шокирующие результаты: «госслужба привлекает людей возможностью решать личные проблемы (58%), высоким статусом (51%), шансом получать левые доходы (46%) и льготы для себя и семьи (37%). А попадают туда люди по знакомству или по звонку (86%)».

О себе, разумеется, костяк «партии власти» думает совершенно по-иному — и это сказывается на его судьбе: из примерно 2,5 тысяч полностью прошедших многоступенчатую систему отбора на должности назначено лишь около 400 человек. Более пяти шестых «резервистов» остаются невостребованными: насколько можно понять, система российского государственного управления весьма эффективно отторгает даже самых квалифицированных и способных людей, если они относятся к исполнению своих обязанностей добросовестно.

Понятно, что сложившиеся в ней после изгнания правительства Примакова-Маслюкова, спасшего страну после дефолта 1998 года (в частности, запретом фиктивных «ускоренных» банкротств, замораживанием тарифов естественных монополий и отменой незаконного трехкратного повышения пенсионных взносов — напомню, что нефть начала расти в цене лишь летом 1999 года), кадровый состав и корпоративная культура не позволяют не только заниматься «эффективной модернизацией на основе инноваций», но даже добросовестно выполнять простейшие действия вроде государственных закупок.

Большинство государств стремится к общественному благу. Да, чиновники подворовывают, а само общественное благо иногда трактуется поразительно извращенным образом. Однако разница между государственными системами, созданными Ф.Д. Рузвельтом (который сделал свою страну лидером мира) и Пол Потом (намеревавшимся ради общего блага уничтожить 5 из 8 миллионов кампучийцев), все же, по-видимому, существенно меньше, чем между любой из них и современной российской государственной системой. Они обе стремились к общественному благу; российское же государство, насколько можно судить, искренне полагает себя инструментом личного обогащения образующих его чиновников.

Это страшный диагноз, но лишь он позволяет объяснить и видимую неспособность к модернизации (которая вот-вот станет таким же ругательством, каким при Горбачеве стала перестройка), и феерическую коррупцию, и откровенную безнаказанность открыто пренебрегающих своими обязанностями чиновников, и сообщения о намерении потратить на Олимпиаду в Сочи 39 млрд долларов.

Российское государство поразительно и необъяснимо неэффективно, только если рассматривать его с точки зрения интересов народа. Если же рассматривать его просто как машинку для личного обогащения, его действия представляются поразительно логичными и эффективными, а сформировавшийся класс клептократии (ворующей части чиновников) — подлинным правящим классом современной России.

Беда лишь в том, что подобная мотивация несовместима с жизнью: именно поэтому подобные государственные образования являются редкими и нетипичными в мировой истории.

Если мы хотим нормальной жизни, нам надо стремиться не к нанотехнологиям, широкополосному Интернету и уже забытым энергосберегающим лампочкам, а к оздоровлению государства. Не на Сколково, а на Кремль должен быть направлен вектор активности российского общества — и то, что даже креатуры «Единой России» понимают это с поразительной ясностью, дает основания для исторического оптимизма.

МИХАИЛ ДЕЛЯГИН — директор Института проблем глобализации, д.э.н.

ej.ru