Ратификация российско-украинских соглашений по флоту и газу Верховной радой уже преподносится как победа отечественной дипломатии над Западом, замышлявшим «интернационализацию» постсоветского пространства. Однако если перейти на язык аналитики, то становится понятным, что победа — это не решение проблем, а перевод их в новое качество.

На фоне шумихи победных реляций и внутриполитических скандалов между новой президентской командой Виктора Януковича и «оранжевой оппозицией» из нашего экспертного поля исчез очень важный игрок. Этот игрок и после 27 апреля 2010 г. не выйдет из игры. Более того, он начнет придумывать новые комбинации, которые заставят поломать голову и Москву, и Киев. Речь идет о национальном движении крымских татар, которое Харьковские соглашения привели во временное замешательство, но не ввергли в политическую кому.

Между тем, практически параллельно с подписанием Харьковских соглашений Меджлис крымско-татарского народа выдвинул (хотя сама эта тема не нова, она лишь была актуализирована) пожелание представителю президента Украины в Крыму Сергею Куницыну по поводу введения пропорционального представительства в органах власти для крымских татар. По словам одного из лидеров крымско-татарского движения, председателя Меджлиса и депутата Верховной рады (он избирался в этот орган в 1998, 2002, 2006 и в 2007 гг.) Мустафы Джемилева такие квоты должны существовать «независимо от того, за кого мы голосуем». То есть, если сегодня согласно данным Всеукраинской переписи населения крымские татары составляют около 12% (или 244 тыс. человек), то и в органах власти они должны иметь искомые 12%. И ни процентом меньше! А вот какие оценки самим Харьковским соглашениям дает Али Хамзин, руководитель отдела внешних связей крымско-татарского Меджлиса: «Независимо от возможного развития ситуации в Украине после 27 апреля, Меджлис крымско-татарского народа и Всемирный Конгресс крымских татар должны изучить вопрос по подготовке и проведению международной конференции по вопросу безопасности крымско-татарского народа». Угрозой же этой безопасности, с точки зрения руководителя отдела внешних связей (квазиминистерства иностранных дел), является российское присутствие в Севастополе и в целом в Крыму. Сами же Соглашения охарактеризованы им, как «механизм бомбы, который может привести к распаду Украины». «Впечатление от последнего решения нашего президента в Харькове такое, будто Украину разыграли подобно ставшими уже классическими проектам, как военные события на Кавказе в августе 2008 г. или югославские в 1999 г., но на этот раз без единого выстрела, кошмарных бомбежек и насилия», — резюмирует Али Хамзин.

В этой связи поиск адекватных оценок потенциала крымско-татарского движения представляется сегодня чрезвычайно важной задачей. Намного более полезной, чем празднование очередной «виктории». Естественно, речь идет не о раздувании алармистских настроений и примитивном кликушестве о «втором Кипре» или «втором Косово», а о понимании того, насколько данная сила может стать фактором разрастания этнополитического кризиса или же, напротив, будет работать на стабилизацию.

После распада СССР и обретения украинской независимости в Крыму начали параллельно развиваться два этнополитических движения – крымско-татарское и пророссийское. В 1991 г. были созданы органы самоуправления крымских татар (фактически параллельные структуры власти). Это Курултай (национальный парламент, в который каждые пять лет проводятся выборы с участием всего взрослого крымско-татарского населения) и Меджлис (подобие правительства). Меджлис формируется Курултаем. Его бессменным председателем является Мустафа Джемилев (известный диссидент, крымско-татарский общественный деятель). Меджлис активно сотрудничает с украинскими националистами (на всеукраинских парламентских выборах 1998 г. Джемилев был избран по списку Народного Руха Украины, в 2002 г. в составе блока «Наша Украина», в 2007 г. в блоке «Наша Украина — Народная самооборона»). Несмотря на это Меджлис до сих пор не зарегистрирован официально Министерством юстиции Украины. В течение почти 19 лет независимости Украины крымско-татарское движение с одной стороны выступало в поддержку нового государства, нерушимости его границ, против пророссийского крымского сепаратизма, но с другой стороны претендовало на особый статус на Крымском полуострове, не слишком считаясь с всеукраинской правовой базой. На втором Курултае (26-30 июня 1991 г.) была принята «Декларация о национальном суверенитете крымских татар», в которой недвусмысленно говорится: «Крым является национальной территорией крымско-татарского народа, на которой только он обладает правом на самоопределение так, как оно изложено в международных правовых актах, признанных мировым сообществом. Политическое, экономическое, духовное и культурное возрождение крымско-татарского народа возможно только в его суверенном национальном государстве. К этой цели будет стремиться крымско-татарский народ, используя все средства, предусмотренные международным правом… Земля и природные ресурсы Крыма, включая его оздоровительно-рекреационный потенциал, являются основой национального богатства крымско-татарского народа и источником благосостояния всех жителей Крыма». И если пророссийское движение, достигнув своего пика в 1994 г., пошло со второй половины 1990-х гг. на спад, крымско-татарское движение продемонстрировало свою жизнеспособность и креативность, умело играя на комплексах украинской власти.

Начиная с 1991 г., движение крымских татар активно использует практику самозахватов земельных участков (инциденты в селе Чистенькое возле Симферополя в январе 2006 г. и на Ай-Петри в ноябре 2007 г., блокирование рынка в Бахчисарае в 2006 г., «сигнальные акции протеста» зимой 2007 г.). Отчасти это вызвано нехваткой земельных ресурсов для новых репатриантов. Однако лидеры крымско-татарского движения любой самозахват пытаются оправдать фактом сталинской депортации в мае 1944 г. Таким образом, трагедия крымско-татарского народа преподносится его нынешними лидерами как событие, призванное легитимировать любые неправовые действия сегодня. Впрочем, неправовые действия часто связаны не только с «национальной травмой», но и с тем высоким уровнем коррупции, который есть в целом на территории бывшего СССР и в Крыму в частности. И это не облегчает, а усложняет решение непростой проблемы.

Между тем, введение прозрачной процедуры поземельных отношений — это тот механизм, с помощью которого можно привлечь к конструктивному сотрудничеству умеренную часть крымско-татарского движения. Нельзя не увидеть и такой опасности, как рост радикального исламизма среди крымско-татарской молодежи. Радикальный исламизм — это угроза не только российской и украинской безопасности, но и светскому национальному движению крымских татар. И не понимать этой угрозы его лидеры не могут. Тем паче, что справиться с ней (особенно в случае ее разрастания) украинские власти вряд ли сумеют только с «опорой на собственные силы».

Пока же руководитель отдела внешних связей Меджлиса призывает своих соратников «рассмотреть вопрос о подготовке обращения к руководству Украины, странам ЕС, США, России и Турции, странам СНГ, а также международным организациям – ООН, ПАСЕ и ОБСЕ. В этом обращении крымско-татарский народ, как субъект международного права, может поставить вопрос о содействии решению своего национального вопроса, возникшего в связи с депортацией из Крыма в 1944 г., и обеспечении гарантий, безопасности, права на существование и развития как коренного народа в Крыму».

Не правда ли, знакомая по Абхазии, Южной Осетии и Нагорному Карабаху стилистика? Чтобы стилистика не стала чем-то более осязаемым, данная проблема должна быть глубоко осознана. Следует понять, что в любом полиэтничном сообществе конфликты по определению неизбежны. Главное — умение грамотно разрешать их, не допуская перерастания в неконструктивные формы. Самое время подумать об этом, иначе дивиденды «харьковской виктории» не будут слишком уж очевидными.

www.chaskor.ru