Фотография худощавого человека в круглых очках вот уже месяц не сходит с первых полос германских газет. Он только что потерял престижную и высокооплачиваемую работу. Его выгнали из партии. Не менее 20% немецких избирателей готовы хоть сейчас отдать за него свой голос. Его книга в ярко-красной обложке регулярно занимает почетное место на витринах магазинов – и столь же регулярно исчезает, потому что поступающий тираж распродается в мгновение ока. Речь идет о Тило Саррацине, авторе книги «Германия самоликвидируется».

Эта скандальная книга не только стала в ФРГ бестселлером, но и вызвала серьезную дискуссию в обществе. В то время как одни считают, что автор дерзко нарушил существующие табу на обсуждение болезненных проблем, другие обвиняют его в социал-дарвинизме и разжигании ненависти к мигрантам. Но представители обоих лагерей вынуждены признать: сюжеты, о которых пишет Саррацин, игнорировать уже невозможно.

То, о чем положено молчать

В принципе, в самой постановке вопроса ничего принципиально нового нет. О том, что не все в порядке в датском королевстве – то есть, простите, германской федеративной республике – говорится уже давно. На полках немецких книжных магазинов можно без труда собрать увесистую коллекцию книг в ярких обложках, рассказывающих о растущей дистанции между политиками и избирателем, о непомерном влиянии крупных корпораций, о хронических проблемах в системе социального страхования… Ни одна из этих книг не стала сенсацией, как это случилось с произведением Саррацина. Именно он стал главной фигурой сентября, именно в него полетели все камни и тухлые помидоры со стороны германского истеблишмента.

В чем же причина? Первое, что приходит в голову – это грамотная раскрутка книги, подогревшая читательский интерес. Она, действительно, присутствовала, но только ею объяснить успех невозможно. Истинная же причина в другом — в том, что автор без всякого стеснения затрагивает вопросы не просто больные, а носящие в современной Германии характер своеобразного табу. Чего-то такого, о чем говорить не просто неприлично, но попросту опасно и может стоить говорящему карьеры и общественного признания.

С распространенным на диссидентских кухнях брежневской эпохи мифом о том, что там, на Западе, «можно все», мы уже давно распрощались. Искусство осторожного лавирования между запретными темами является важным качеством успешного западного политика. Самый известный пример табу –Холокост, отрицание которого является уголовно наказуемым. Но это только верхушка айсберга. Под формальным и неформальным запретом находится целый спектр тем, связанных с национал-социалистическим прошлым. Речь идет не только об откровенно неофашистских лозунгах, но и о самых невинных попытках более или менее объективно оценить опыт Третьего рейха.

Весьма показательна в этом плане история с известной журналисткой Евой Херман, о которой в своей книге «Немецкая система» рассказывает Сергей Сумленный. Карьера госпожи Херман складывалась блестяще, долгие годы она являлась лицом ARD – первого канала немецкого телевидения — пока не решила заняться проблемами семьи и материнства в Германии. Это уже само по себе стало весьма рискованным шагом, но апогея скандал достиг, когда на презентации своей очередной книги журналистка заявила, что «нацистское время было ужасным, но то, что тогда было хорошим – это ценность детей, ценность матери, ценность семьи. Жаль, что эти ценности были также демонтированы в шестидесятые годы». После этого Херман выгнали с работы, от нее отреклись все коллеги, и она стала парией журналистского сообщества. «Откровенный разговор о реально существующих проблемах может стоить журналисту работы, поскольку не вписывается в догматы господствующих идеологических табу» — резюмирует Сумленный.
Дети как пережиток прошлого

Возможно, скандал с Евой Херман не приобрел бы такой размах, если бы ей не удалось одним выстрелом задеть сразу две запретные темы: нацистское прошлое и демографическую ситуацию. Получилось это далеко не случайно. В сегодняшней Германии продуманная демографическая политика, направленная на повышение рождаемости, всегда вызывает ассоциации с Третьим рейхом, а человек, выступающий за ее проведение, рискует быть обвиненным в праворадикальных симпатиях.

Тило Саррацин таких обвинений не боится. Поэтому он, говоря о проблемах современной ФРГ, ставит в центр именно демографическую ситуацию. В Германии соответствующая статистика носит весьма печальный характер – рождаемость в стране сегодня примерно в два раза ниже, чем это необходимо хотя бы для простого воспроизводства населения. Возрастной баланс все больше смещается в сторону пенсионеров, соотношение тех, кто платит налоги, и тех, кто получает пенсию, становится все более неблагоприятным. А значит, растет нагрузка на государственный бюджет и на экономику, которая в таких условиях просто не сможет нормально развиваться.

Демографический спад дамокловым мечом нависает над германской экономикой и еще по одной причине. Сегодня ФРГ уже не может конкурировать с такими странами, как Китай или Южная Корея, в области товаров массового спроса. Ее конкурентное преимущество – это высокие технологии и инновации. Для того, чтобы оставаться лидером в этих областях, необходимо много талантливой молодежи. А где ее взять, если рождаемость падает?

Но падает не просто рождаемость. Тило Саррацин особо подчеркивает низкую рождаемость в семьях с высоким уровнем образования и дохода. Люди, ориентированные на построение карьеры и успех в обществе, заводят детей слишком поздно и, как правило, не больше одного-двух. Высокие результаты на ниве рождаемости демонстрируют в основном хронические получатели социальных пособий, для которых каждый ребенок – это существенная прибавка к доходной части семейного бюджета. Казалось бы, что в этом плохого – если люди не в состоянии работать и платить налоги сами, пусть хотя бы увеличивают число будущих налогоплательщиков. Но Саррацин уверен – все далеко не так просто. Дети из семей хронических безработных, как правило, перенимают модель поведения своих родителей и превращаются в таких же, как они, получателей социальной помощи. То есть становятся не подспорьем, а дополнительной нагрузкой для общества.

Насколько справедлив этот вывод? В какой степени дети наследуют не просто образ жизни и модель поведения, но – и здесь Саррацин вступает на еще более зыбкую и опасную почву – интеллект родителей? Автор книги «Германия самоликвидируется» уверен: умственные способности в значительной степени передаются по наследству. И то, что «академики» оставляют меньше наследников, чем хронические безработные, наносит страшный удар по интеллектуальному потенциалу страны. Тут уже поневоле вспоминаются агитационные плакаты времен Третьего рейха, наглядно демонстрирующие, как «малоценные», но более плодовитые способны в течение считанных поколений практически полностью вытеснить «высокоценных» граждан.

И все же – факты, которые сообщает Саррацин, довольно упрямы. Если в начале ХХ века почти половина литературы по естественным наукам в мире выпускалась в Германии, то сегодня ФРГ давно утратила лидирующие позиции. Доля немцев в числе Нобелевских лауреатов тоже постоянно и стремительно падает. Результаты тестов среди школьников демонстрируют, что число малограмотных растет, а дети с нестандартным мышлением и способностью решать сложные задачи превращаются в исчезающее тонкую прослойку.

Но только ли наследственность виновата в таком повороте событий? Тило Саррацин отвечает на этот вопрос отрицательно. И попутно задевает еще несколько тем, о которых лучше бы не вспоминать человеку, который хочет построить карьеру в современной Германии.
Нация недорослей?

В основе всех проблем Германии – как в настоящем, так и в будущем – лежит демографическое развитие. Низкая рождаемость – это не только уменьшение и старение население, это еще и катастрофическое падение числа талантливой молодежи, на которой держится инновационная экономика. Но разве германская система образования не славится своим высоким качеством?

Традиционно во всем мире считалось именно так. Тем сильнее был шок самих немцев несколько лет назад, после проведения очередного теста PISA среди европейских (и не только) школьников. Немецкие ученики продемонстрировали на фоне своих сверстников из других стран если не катастрофические, то, по крайней мере, более чем посредственные результаты. В чем же причина?

Немецкая система школьного образования считается достаточно жестко сегментированной. В ней существуют школы нескольких типов – так называемые «главные», которые дают только самое среднее во всех смыслах слова образование, реальные школы, в которых сделан упор на технические специальности, и, наконец, гимназии, где обучение наиболее качественное, а получаемый аттестат зрелости дает право на поступление в университет. Эта система сложилась в позапрошлом веке, когда каждый из типов школ был ответственен за формирование определенной части общества –неквалифицированной рабочей силы (народные школы), квалифицированных рабочих и инженеров (реальные школы) и элиты (гимназии). С тех пор форма сохранилась, но содержание изменилось кардинально.

Сегодня более половины немецких школьников учится в гимназиях. Очевидно, что все они элитой быть не могут. Рост числа учеников происходит в ущерб качеству образования – если еще полвека назад требования к гимназисту были очень высоки, а система отбора — очень жесткой (Саррацин вспоминает, что из их класса в 50 человек до выпуска добралось лишь около 20), то сегодня и то, и другое осталось в прошлом. Школьные программы и учебники с каждым годом становятся все проще, обучение ориентируется на слабых учеников. Небольшая зарисовка: пятнадцать лет назад автор этих строк, сам еще будучи школьником, попал в немецкую гимназию и был поражен тем, что германские девятиклассники на уроке физики… прикладывая деревянный брусок к линейке, учились измерять его длину! Итог печален: значительная часть выпускников не в состоянии даже грамотно излагать свои мысли и совершать простейшие математические подсчеты. А в обществе в целом растет процент людей, которые в принципе не читают ничего, кроме рекламных объявлений. О какой инновационной экономике можно говорить в таких условиях?

В системе высшего образования дела с качеством подготовки обстоят несколько лучше. Но университеты не в состоянии восполнить то, что было упущено в школе. В результате технические специальности сталкиваются с хроническим недобором студентов. Кроме того, как пишет Саррацин, серьезные трудности создает длительность обучения: выпускник германского университета попадает на рынок труда уже после достижения 25-летнего возраста (а порой и ближе к тридцати) – гораздо позднее, чем его сверстники из других стран.

Но, может быть, проблемы можно решить одним махом – за счет привлечения мигрантов из-за рубежа? В конечном счете, так делают в США, Канаде, да и других странах. Но Тило Саррацин уверен – это не решение проблемы, а создание новой.
Не все мигранты одинаково полезны

Нельзя сказать, что автор книги «Германия самоликвидируется» настроен против мигрантов как таковых. Однако мигрант мигранту рознь. Тило Саррацин проводит сравнение разных групп некоренного населения ФРГ (выходцы из стран ЕС, переселенцы из бывшего Советского Союза и т.д.) и обнаруживает, что одна из них явно выделяется в худшую сторону: речь идет о приезжих из мусульманских стран. «Из 15 миллионов людей – мигрантов или детей мигрантов – живущих сегодня в Германии, от 25 до 45 процентов являются выходцами из стран ислама. Однако на эту группу приходится от 70 до 80 процентов всех проблем в сферах образования, рынка труда, социальных выплат и криминала» — утверждает автор книги. Приводимая им статистика показывает: если итальянцы, русские немцы, индийцы и вьетнамцы достаточно успешно интегрируются в германскую систему, то турки и арабы образуют свое собственное, параллельное общество, которое живет по своим законам. Успехи школьников из мусульманских семей гораздо скромнее, чем у их одноклассников, не говоря уж о том, что многие дети вообще не посещают школу. Процент получателей социальных пособий среди переселенцев с Ближнего Востока тоже гораздо выше, чем в целом по стране – деньги, которые получает в Германии большая турецкая семья в качестве пособия, значительно превосходят то, что она могла бы заработать упорным трудом у себя на родине. Зато в сфере криминала, особенно уличной преступности, мусульманской молодежи нет равных.

Тило Саррацин задается вопросом – почему все происходит именно так? Чем выходцы из исламских стран отличаются от мигрантов из Индии или бывшего Советского Союза? Ответ может быть только один: культурой. «Мусульмане в Германии и в остальной Европе подвержены чуждому культурному и религиозному влиянию, которое мы не можем до конца понять и тем более управлять им». Эта культура агрессивна и враждебна светской европейской цивилизации. При этом исламская община в стране быстро растет – как за счет высокой рождаемости, так и за счет прибытия членов семей уже обосновавшихся в ФРГ мигрантов.

Но проблема, подчеркивает Саррацин, не только в исламе как таковом. Существуют ли у мигрантов стимулы для того, чтобы учить немецкий язык, искать себе работу, заботиться об образовании для своих детей? В современной Германии их откровенно мало. Каждый, кто легально находится на территории страны, может рассчитывать на вполне достаточную для жизни социальную помощь; обязательного посещения детских садов и даже школ фактически не существует. Кроме того, в отличие от таких стран, как Австралия или Канада, ФРГ не проводит продуманную миграционную политику, ключевым элементом которой является строгий отбор тех, кто хочет стать гражданином страны.

***

Что же предлагает Тило Саррацин для решения обозначенных проблем? Набор средств достаточно прост. В первую очередь речь идет о всеобъемлющей поддержке семьи и брака, в том числе значительных льгот для работающих родителей. Далее следует усиление интеграционной политики, направленной в первую очередь на работу с детьми мигрантов, которые в обязательном порядке должны посещать школы и детские сады продленного дня, где они окажутся в немецкой культурной среде. Кроме того, члены семей граждан ФРГ, прибывающие из-за рубежа, не будут иметь права на получение социального пособия, и самый их приезд будет разрешен только в том случае, если будет доказана их способность зарабатывать себе на жизнь. В-третьих, требуется полная перестройка системы образования с ужесточением требований к ученикам.

Смогут ли эти рецепты исцелить Германию? Каковы шансы на то, что они действительно будут реализованы? Оба вопроса остаются открытыми. Тем не менее, нужно отдать должное Саррацину: даже те, кто не согласен с его аргументами, вынуждены признать наличие затронутых им проблем. А значит, есть шанс, что дискуссия будет продолжена в конструктивном русле – и Германия все-таки не самоликвидируется.

Автор: Николай Ахтарский

Источник: East+West

---

Кредит наличными в банках, кредит надичными. Все Вопросы Кредитования в России, возможности и перспективы кредитования. Государственные программы субсидированного автокредитования и ипотечного кредитования. Кредиты наличными, Экспресс и Онлайн Кредиты, через Интернет.