Как Юрий Михайлович повторил путь Никиты Сергеевича

День отставки мэра Москвы был отмечен традиционной автомобильной пробкой на Тверской, и больше ничем существенным. Ни фабрики, ни заводы, ни офисы, ни очаги культуры и общественного питания забастовок не объявили. И даже верные сотрудники мэрии, еще недавно наперегонки ловившие градоначальственный взгляд, после президентского указа об отрешении Юрия Лужкова от должности дали понять, что готовы продолжать служебную деятельность и под новым руководством. Все произошло почти мгновенно — усталый фельдъегерь шлепнул на стол пакет в сургуче, в приемной замолчали телефоны, вырубилась спецсвязь, а вскоре с сайта правительства Москвы исчезли фото и краткая биография мэра Москвы Ю. М. Лужкова.

Дежавю какое-то… Незабвенный Никита Хрущев почти полвека тому назад распрощался с властью по похожему сценарию — полностью утратив доверие партии. О, как они похожи — Никита Сергеевич и Юрий Михайлович! Та же стать, та же лучезарная лысина, та же крестьянская хватка. А еще мощная энергетика, взрывная витальность, нетерпимость к чужому мнению и постепенная утрата чувства реальности. Впрочем, чему удивляться? Когда Никита Сергеевич встал у руля власти, Юре Лужкову было почти семнадцать. Это тот возраст, когда формируются не только ценности и идеалы, но и жизненные стереотипы…



На постном масле

Пока председатель Моссовета и без пяти минут мэр Москвы Гавриил Попов осознавал, что в понятие «вся полнота власти» входит еще и городское коммунальное хозяйство, столица из-за скопившегося мусора уже дурно пахла. Назревал кризис — санитарно-эпидемиологический. Кроме того, в городе, как рассказывают близкие к тогдашней московской власти люди, совсем не оставалось постного масла. А политически активный профессор Попов, занесенный революционным вихрем на Тверскую, 13, совершенно не представлял, откуда оно берется в торговой сети. Поэтому победившей демократии, дабы не потерять лицо, экстренно потребовался крепкий хозяйственник, хорошо знакомый с прозой городской жизни.

Выбор пал на председателя Мосгорисполкома Юрия Лужкова, который на тот момент оказался вроде как не у дел и уже собирался из коридоров столичной власти возвращаться в большую химию — НПО «Химавтоматика», где прежде был гендиректором. В результате Гавриил Харитонович избавился от головной боли по поводу разваливающейся коммуналки, а новоиспеченный вице-мэр, знавший, где достать постное масло и другие товары народного потребления, возглавил московское правительство.

Предполагалось, что мозгом в этом тандеме будет интеллектуал Попов, считавшийся одним из отцов-основателей знаменитой Межрегиональной депутатской группы, а послушным передаточным механизмом — интеллигент в первом поколении Юрий Лужков, сын плотника, который сделал себя сам благодаря упорству в учебе (окончил «Керосинку» — институт нефтегаза им. Губкина) и, по слухам, женитьбе на дочери высокопоставленного чиновника. Но буквально через год выяснилось, что вице-мэр не только крепкий хозяйственник, но и куда более амбициозный политик, чем его непосредственный начальник. В первую очередь потому, что действовал без оглядки, жестко и решительно — недаром на одном из предыдущих мест службы, как рассказывают, за Лужковым закрепилось прозвище Дуче.

Словом, 18 лет назад Гавриилу Попову, в одночасье оказавшемуся в столичном хозяйственном механизме сбоку припека, пришлось полностью уступить Москву Юрию Лужкову, который, кстати, быстро отыскал подсолнечное масло для столичных прилавков. Безусловно, это был осознанный выбор Бориса Ельцина, который не мог не почувствовать, что Лужков одной с ним аппаратной крови, что с таким «бойцом» можно не переживать за судьбу столицы — он ее не проболтает, не проспит и не сдаст без боя. И, в общем, не ошибся.

В декабре 1992 года, во время конфликта Ельцина со Съездом народных депутатов, Лужков в поддержку президента и в назидание непокорным организовал марш большегрузных автомобилей вокруг Кремля. Потом разогнал оппозиционную первомайскую демонстрацию (были жертвы), а осенью 1993 года перекрыл осажденным в Белом доме депутатам воду, отключил свет, тепло и телефонную связь. С этого момента договариваться было не о чем, и те и другие закусили удила — миром уже ничего кончиться не могло. Оно и не кончилось. Юрий Михайлович имеет к такой развязке, а значит, и к возникновению современной российской государственности в форме президентской республики самое прямое отношение. Казалось бы, мэр должен был нажить себе в столице кучу врагов — все-так танки, стрельба, жертвы в центре вверенного его заботам города. Однако результаты голосований рисуют совсем другую картину — всякий раз действующий градоначальник получал на выборах подавляющее большинство голосов.

Отчасти этот феномен объясняется тем, что в отличие от остальной России деньги у Москвы, на которой сходятся все денежные потоки (порядка восьмидесяти процентов), никогда не переводились. Естественно, что при столь исключительных возможностях столица могла позволить себе и строиться передовыми темпами, и уровень жизни держать на недосягаемой для провинции высоте. Перечень московских компенсационных выплат и льгот тоже оказался самым обширным в стране, а так называемые лужковские надбавки — самыми полновесными.

Однако расхожее утверждение, будто с такими миллиардами любая кухарка может управлять городом, не вполне корректно. Юрий Михайлович, безусловно, выдающийся организатор с блестящими сценическими задатками. К тому же удачно подобрал реквизит: кепку пролетарского покроя, призванную символизировать, что ее обладатель — слуга народа, еще точнее — простых москвичей. У многих эта иллюзия существовала до тех пор, пока бизнес супруги градоначальника Елены Батуриной не вышел за рамки производства пластмассовых изделий. При этом не то что критика, а даже тактичные замечания не воспринимались. По примерным подсчетам, за время пребывания на посту мэра столицы Лужков провел сто с лишним судебных процессов в защиту своей чести и достоинства, причем подавляющее большинство выиграл. И как утверждают проигравшие, иной исход был практически невозможен — по их словам, у Юрия Михайловича в московских судах «все было схвачено».

Случай в мировой практике исключительный. Получается, что федеральная власть сама создала для Юрия Лужкова все условия, чтобы он, по выражению спикера Госдумы Бориса Грызлова, превратился из крепкого хозяйственника в единоличного хозяина российской столицы.



Хрущевский стиль

То, что Юрий Лужков в свое время принял княжеский титул, можно считать данью моде тех лет. Но профессиональные льстецы, расплодившиеся при московском дворе, будто бы намекали Юрию Михайловичу, что он, как и другой, самый известный сын плотника, вправе рассчитывать на большее. Рассказывают, что тост на эту тему действительно однажды прозвучал в узком кругу… А вот серьезные наблюдатели начали отмечать все более заметное сходство экс-мэра с видным партийным и государственным деятелем более близкой эпохи — с Никитой Сергеевичем Хрущевым. Но это сходство не прямое, а, так сказать, в противофазе.

Если Хрущев возводил панельные пятиэтажки, то Лужков (многие москвичи искренне ему за это благодарны) их сносил в массовом порядке. Если Никита Сергеевич с барского плеча подарил Крым Украине, то Юрий Михайлович, значительно превышая свои мэрские полномочия, требовал возврата России если не всего полуострова, то хотя бы Севастополя. Хрущев живописцев и ваятелей не жаловал, зато Лужков некоторой их части охотно покровительствовал.

Постучать ботинком по трибуне ООН Юрию Михайловичу не удалось. Зато родство душ с Никитой Сергеевичем в полной мере проявилось, например, на ниве земледелия. Причем Лужков пошел дальше своего предшественника. По информации источников в мэрии, в этом году в одном из подмосковных хозяйств собрали невиданный урожай кукурузы, выращенной по методе Юрия Михайловича — в специальных капсулах с питательным веществом. Правда, специалисты из Российского государственного аграрного университета имени Тимирязева не считают, что напрочь провалившаяся идея Хрущева от моря до моря засеять страну царицей полей спустя полвека реализовалась в масштабах Москвы и Московской области. Просто лето было необыкновенно жарким, а от традиционных холодов средней полосы капсула Лужкова посадочный материал все равно не спасает…

Еще одна примечательная историческая параллель связана с идеей поворота сибирских рек, которую Никита Сергеевич продвигал под предлогом окончательного решения продовольственной проблемы в Стране Советов. Юрий Михайлович предложил реанимировать этот фантастический проект уже не из социально-альтруистских соображений, а исключительно на коммерческой основе. По его прикидкам, достаточно прорыть канал длиной 2550 километров от Оби на юг, чтобы организовать торговлю водой, обещающей стать дороже нефти, например, со странами Средней Азии.

Впрочем, на планетарные проекты Юрий Михайлович вышел не сразу. Сначала его неутомимым рационализаторским талантом был усовершенствован пчелиный улей, потом двигатель внутреннего сгорания, затем появился патент за номером 44880 на «Пирожок печеный полуоткрытый», который характеризуется «выполнением в виде небольшого вытянутого объема с выпуклой верхней поверхностью и приоткрытыми торцами, где видна начинка»… Потреблять этот продукт или не потреблять — дело глубоко личное, а вот с градостроительными предпочтениями Юрия Михайловича московской общественности поспорить не дали — Генплан развития Москвы до 2025 года был принят вопреки протестам множества несогласных.

Трудно понять, где та грань, перейдя которую Юрий Лужков превратился из крепкого хозяйственника в упертого бюрократа, крепко держащегося за свое кресло. Но результат известен — цены на жилье в Москве оказались впереди планеты всей, а столица практически утратила свой первопрестольный облик. По данным общественного движения «Архнадзор», только в центре Москвы под бульдозер пошло более семисот исторических памятников. Так называемый лужковский ампир стал доминирующим стилем в градостроении.

Выпавший из вертикали

Неужели удушливый смог, накрывший Москву этим летом, настолько повлиял на Юрия Лужкова, что он, искушенный аппаратчик, вдруг перешел Рубикон и пошел войной на Кремль? Люди, знающие близко Юрия Михайловича, говорят, что все случившееся — закономерно. По их словам, Лужков уже давно считал себя политиком федерального масштаба, если не шире.

Вспоминается, как в 1996 году мэр принял самое активное участие в переизбрании Бориса Ельцина на второй президентский срок, соединив с этим мероприятием свою собственную избирательную кампанию. Но два с половиной года спустя он уже предельно жестко критиковал Ельцина, заявляя, что тому пора уходить со сцены. И весьма прозрачно намекал на готовность выдвинуть свою кандидатуру на пост президента России, если не увидит другого достойного кандидата. Напрашивается еще одно хрущевское дежавю — преклонение Никиты Сергеевича перед Сталиным и последующее за этим развенчание культа личности…

Впрочем, вопрос в другом: как Юрию Михайловичу, с его экспрессией, самомнением и амбициями, удавалось столько лет искусно балансировать меж бьющимися насмерть элитами? Выборная, до определенной поры, должность? Полноте! Борис Ельцин, когда ему наступили на мозоль, не моргнув глазом смахнул с политической сцены хасбулатовский парламент, а это целая ветвь власти, между прочим.

Все дело в блестящем умении Юрия Лужкова выбирать сразу несколько надежных точек опоры. Он регулярно ходил с докладами в Кремль, что не мешало ему ощущать себя комфортно среди коммунистов. Одной рукой щедро раздавая субсидии ветеранам и бюджетникам, другой он крепко пожимал длани олигархам. Он везде чувствовал себя своим среди своих — и среди певцов, и среди ваятелей, и среди строителей. И даже президенты некоторых постсоветских стран считали за честь пожимать руку Юрию Михайловичу. В международных отношениях это называется многовекторностью. Но такой политики придерживаются обычно небольшие государства. А ведь Москва уже давно ощущала себя своего рода «сверхдержавой», у которой, как известно, нет друзей или врагов, а только постоянные интересы. Вероятно, в один прекрасный момент Юрий Михайлович решил отказаться от своей многовекторной стратегии, поставив «все на зеро». Оно и понятно: поддержка одного из очевидных кандидатов в президенты на выборах-2012 открывала для Лужкова совсем другие горизонты.

Но, как оказалось, в его политических услугах не нуждался ни один из участников тандема, который предъявил политической элите совсем другую конструкцию — «сядем и договоримся». В результате Юрий Михайлович выпал из вертикали власти, хотя искренне считал себя ее сердцевиной. Точно так же, как в свое время и Никита Сергеевич…

Олег Одноколенко www.itogi.ru