Итак, роковой час Европы и его возможные сценарии мы уже посмотрели. И все же — что может ожидать средоточие глобальной капиталистической системы — Соединенные Штаты?

То, что произойдет в Америке в ходе Великой депрессии-2, без преувеличения, определит судьбы мира...

ТО, ЧТО НАЗЫВАЮТ ФАШИЗМОМ...

У меня уже почти нет сомнений в том, что белый мир Запада вползет в то, что трактуется весьма растяжимым понятием «фашизм». То есть, в крайне недемократичный политический режим, подавляющий громадные массы недовольных. Режим, насильственно проводящий весьма болезненные преобразования в экономике и социальной сфере. А то, что они получатся крайне болезненными — как операции без анестезии у хирургов две сотни лет назад — и что без них уже не обойтись, уже понятно всякому хоть с малой толикой умственных способностей. И никакие интернеты, твиттеры и прочие социальные сети от подобной перспективы не спасут.

Уже знаменитый антилиберал-предприниматель, норвежец Эрик Райнерт советует вспомнить о проектном «государстве развития», указуя на примеры Сталина, Рузвельта, Гитлера, Муссолини и Швеции времен Гуннара Мюрдаля. Да, такое государство необходимо установить на время выхода из жесточайшего кризиса, оно не может жить вечно — но через такую стадию придется пройти. Подобное государство централизованно, имеет сильнейшие диктаторские начала и внешне — недемократично. (Его демократичность — не в формальных выборах и декларативных «свободах личности», а в том, что оно дает жизненные перспективы, качественную работу и заработки большинству народа, выводя страну на более высокий уровень развития вопреки «рыночным законам» монетарной глобализации ). Как говорит норвежец, государство развития строит свою идеологию и легитимацию на способности вывести страну из ловушки бедности и добиться качественного, трансформирующего жизнь страны роста. Иначе говоря, ощутимое улучшение в экономическом положении населения есть также и политическая стратегия удержания власти элитами. Это в равной степени относится к просвещенному абсолютизму Европы XVIII века или к так называемым азиатским ценностям наших дней.

«Вообразим, что 5 октября 1957 года, наутро после запуска первого спутника, советский посол навещает президента Эйзенхауэра и доводит до него следующие предложения руководства СССР: «Мы в Советском Союзе внимательно изучили труды Давида Рикардо и особенно его великую теорию мировой торговли, которая заложена в основу капиталистических международных отношений. Великая теория Рикардо предрекает мир во всем мире и экономическое сотрудничеств, если все страны отменят барьеры по торговле и начнут заниматься своим делом, то есть специализацией в своем относительном преимуществе. Руководство СССР желает мира и полностью уверовало в идеи Рикардо, в связи с чем предлагает признать, что СССР обладает на сегодня преимуществом в космической технике, а США обладают неоспоримым преимуществом в сельском хозяйстве. Мы должны откровенно признать, что советское сельское хозяйство испытывает трудности. Поэтому, согласно капиталистической теории, мы готовы прекратить заниматься животноводством и земледелием вообще и предлагаем США стать нашим поставщиком продовольствия. Тем временем мы собираемся сосредоточиться на космической технике, где США все равно делать нечего». Смешно, правда?

На самом деле президент Эйзенхауэр ответил на то, что американцы назвали «спутник-шок», громадными ассигнованиями на научно-технические разработки и созданием нового специального ведомства — НАСА. Его задачей было (вот именно!) догнать и перегнать Советы, перенять их достижения.

Догонять и перенимать, как видим, никому не вредно. Это было и остается основным правилом успешного экономического империализма: высокотехнологическая гонка и, как ее часть, подражание друг другу среди мировых лидеров, а беднейшим странам оставлены «исконные» преимущества в дешевой и простой рабочей силе.

Вот почему лозунгом должно стать «Не слушать, что советуют американцы, а делать то, что сделали сами американцы»...» — пишет Райнерт.

«Если рассуждать честно, приходится признать, что, при всех колоссальных отличиях, в ХХ веке серьезных успехов в организации производства добивались и Муссолини с Гитлером, и Сталин, и скандинавские социалисты. Совершенно разные режимы проводили государственную политику активного индустриального развития. Многие из них диктаторские, но в Европе под ударами Великой депрессии (что сегодня проходится вспоминать как серьезное предупреждение) оставалось немного жизнеспособных демократий. Скажу не без гордости, среди тех, кому удалось в те времена защитить принципы свободы и не допустить при этом обнищания собственных граждан, мы, скандинавы...»

«И «птенцы гнезда Петрова», вашего великого русского царя, и шведские банкиры и плановики, во времена Великой депрессии каждую неделю собиравшиеся в кабинете Гуннара Мюрдаля, и легендарное японское министерство международной торговли и промышленности, и сингапурские технократы, позволившие премьеру Ли Куан Ю (откровенный диктатор, выведший Сингапур из нищего третьего мира в первый, богатый — прим. М.К.) так гордиться якобы сугубо азиатскими ценностями, — это все варианты государства развития.

У данной идеологии есть еще две черты, о которых необходимо упомянуть. Как правило, она сочетается с элементами национализма или национального государственного строительства, чья вирулентность зависит от остроты геополитических конфликтов, в которые вовлечено государство. Война вообще очень часто способствует возникновению государства развития, поскольку в такие чрезвычайные периоды обычные финансовые опасения и соображения отбрасываются в сторону, приходится работать по принципу «все для фронта, все для победы»...»

Так говорит башковитый Райнерт, и умному этого достаточно, чтобы понять, каким может быть государство развития в острейшем кризисе начала XXI столетия. Прощай, либеральный кисель!

Ибо даже в условиях сохранения власти в руках старой финансовой элиты (которая и довела Запад до нынешнего краха) один бес придется сворачивать демократию. Ибо, как считает Э.Райнерт, в Европе и Америке вслед за финансовыми кризисами, похоже, наступает своя эпоха «постиндустриального феодализма» с громадной массой беднеющих простолюдинов и сверхвлиятельной, сверхбогатой элитой.

А где вы видели демократическо-либеральный феодализм, пускай и с приставкой «нео»? Нет, товарищи, тут вам не равнина, тут климат иной… Тут — вся власть в руках тех, у кого — власть/богатство. А остальным — терпеть и подчиняться. Радоваться маленьким заработкам — спасибо и за такие. Терпеть холод, кутаясь в два свитера (ибо отопление дорого). Не выходить на забастовки — иначе производство закроют и уведут в Малайзию. Мириться с тем, что на пенсию придется выходить в 80 лет, а сама пенсия будет мизерной. И голосовать только за тех, за кого скажут. Вот оно, неофеодальное и неосредневековое будущее как один из вариантов «рыночного развития» нынешнего Запада. Его гражданам (вернее, уже подданным) останется со слезами смотреть старые записи группы «АББА» и вспоминать о том, что еще в 1970-1980-е годы их родители или бабушки-дедушки зарабатывали по-царски на элементарной работе, имели кучу социальных гарантий, а в старости могли на свою пенсию ездить в круизы.

А недовольных таким порядком вещей будут тихо уничтожать. Как в пророческом фильме Терри Гиллиама «Бразилия» (1985 г.). Не пожалейте времени — посмотрите. Он теперь выглядит воспоминанием о будущем.

В таком неоварварском (нью-феодальном) варианте не только Европе, но и США придется познать все «прелести» шоковой терапии: дальнейшую деиндустриализацию, падение жизненного уровня (вы должны быть так же дешевы и неприхотливы, аки китайцы!), прогрессирующую дебилизацию и политические репрессии. Старость будет означать бедность, а то и нищету. Полноправными гражданами объявят лишь частных владельцев (и де-факто, надличностные существа — корпорации), все остальные — быдло. Черная кость. Подлый люд. Вся власть — частному бизнесу. В РФ ярчайшим представителем таких взглядов выступает публицист Никонов.

МЕЖДУ ТЕХНОКРАТИЕЙ И ВАРВАРСТВОМ

Пишу это и невесело усмехаюсь. ХХ век знал немало диктатур, но большинство их них было вполне «демократическими», сторонниками и проводниками развития. Как ни относись к Гитлеру, Франко, Перону, Сталину, Муссолини — но они заботились о жизненном уровне народа и его будущем. Разворачивали гигантские стройки новой индустрии. Строили доступное жилье для простых граждан. Давали рабочим социальные пакеты. Огромные ресурсы государств бросали «нерыночным методом» в обучение и подготовку молодежи. (Тут вам и школы, и вузы, и оздоровительные лагеря, и планеры, и кружки технического творчества, и книги, и спорт). Они стремились уйти от импортной зависимости. Пытались поднять сви страны на качественно новый уровень развития и могущества. Все это было антимонетарно, антилиберально, «нерыночно». Тот же Гитлер смог и рабочих заставить больше трудиться, но и богачей принудил тратить на себя намного меньше, завставляя их вкладывать деньги в реальный сектор. То есть — всем в лямку впрягаться! Ради будущего нации.

Но были и иные диктатуры. Другие хунты-военные клики. Те, которые, наоборот, отбирали у народа социальные гарантии, опускали его жизненный уровень, закрывали массу предприятий, ставших с либерально-монетарной точки зрения «нерентабельными». Это — военные правители Аргентины и Чили в 70-80-х годах ХХ века. Диктаторы-деградаторы. При них (когда осуществялись железной рукою рыночные «реформы» по МВФ и Гарварду) невыплата пенсий, прозябание миллионов людей на нищенские зарплаты, утренние путешествия на работу по нескольку миль (ибо автобус стал дорог) стали страшной реальностью. Равно как и тайные тюрьмы для недовольных, и похищения их, и секретные казни оппозиционеров. Со сбрасыванием людей с вертолетов то в океан, то в тропические реки, кишащие аллигаторами и пираньями.

Для рыночно-либерального (неофеодального) «антикризиса» на Западе понадобится что-то подобное. Может, и не столь прямолинейно-грубое, но все же… Благо, тайные тюрьмы и пытки в «негосударственных структурах» уже использовались США после 2001 года. Что мешает применить то же самое уже не к «международным террористам», а к оппозиционерам, буде они возникнут?

Причем мы можем смело прогнозировать усиление именно фашистского элемента. Ибо левые силы, начавшие свой бурный подъем на Западе в 1999 году с выступлений в Сиэттле, оказались на поверку слишком поверхностными, организационно беспомощными. Вместо того, чтобы реально бороться за власть, они увлеклись постмодернисткими представлениями-перформансами вроде метания пакетов с майонезом и арт-пиар-акций. И потому, как справедливо замечает теоретик левого движения Борис Кагарлицкий, нарастание глобально-системного кризиса капитализма после осени 2008 года застало их врасплох. Они не смогли отобрать власть у прежней «элиты». Не оказалось у них сплоченных политических структур.

«… Мировой кризис, разразившийся в 2008 году, поставил под вопрос принципы неолиберализма, заставив усомниться в них даже тех, кто недавно сам их проповедовал. Но с этого момента «агитация действием», являвшаяся главной формой антиглобалистского движения, потеряла смысл.

На повестку дня встал вопрос о конкретных программах социально-экономических преобразований, о политических инструментах и методах, с помощью которых преобразования будут достигнуты. Возник парадокс: на фоне бурного роста антикапиталистических или, во всяком случае, критических настроений в массах левые активисты оказались растерянными, беспомощными и не способными извлечь выгоду из ситуации.

Пренебрежение теорией, организацией и политикой было естественной реакцией на оппортунизм социал-демократии, на крах коммунистических режимов и партий. Но теперь обнаруживалось, что аполитичные левые беспомощны.

Реальные успехи были достигнуты лишь там, где левые были организованы политически. Например, в Латинской Америке. Умеренные левые в Бразилии или Аргентине удержали власть, ничего не делая и ничего не меняя. Радикальные правительства в Венесуэле, Боливии и Эквадоре выдержали мощный натиск своих противников, но устояли, объясняя все свои трудности губительным воздействием капиталистического кризиса, за который они не несут ответственности. Однако трудностей у них становится все больше. И как бы ни восхищались романтичные молодые люди в России, на Украине и в Западной Европе подвигами латиноамериканцев, в конечном счете судьба «пылающего континента» зависит от того, как развиваются события в Старом Свете.

Между тем явную выгоду из кризиса извлекли различные неофашистские движения, к концу 2000-х превратившиеся в реальную политическую силу, претендующую на власть в таких странах, как Голландия и Австрия, пробившиеся в парламенты и муниципалитеты почти по всей Европе от Норвегии до Украины. В США респектабельная часть Республиканской партии с ужасом наблюдает, как организацию захватывают «варвары» с откровенно расистскими идеями и лозунгами (Кагарлицкий говорит о «чаепитниках» и сторонниках Сары Пейлин — М.Кю), а у нас в стране либералы и левые дружно сетуют на то, что ультраправые «русские марши» собирают куда больше людей, чем оппозиционные тусовки.

Но главными победителями, ко всеобщему удивлению, оказались все же неолибералы. Поскольку никакой практической (политически осуществимой) альтернативы их курсу предложено не было, они не только остались у руля экономической политики, но и получили в связи с кризисом чрезвычайные полномочия, которые были тут же использованы для очередного наступления на остатки социального государства.

Между тем экономические мероприятия неолибералов не только не ведут к окончательной победе над кризисом, но, наоборот, затягивают его. Если в начале 2010 года казалось, что мировой экономике удастся удержаться на краю, избежав тяжелой депрессии, сопоставимой с событиями 1929-1932 годов, то сегодня с каждым днем становится все более очевидно, что впереди новые потрясения — экономические, социальные и политические. Вопрос лишь в том, какую роль во всем этом будут играть левые…

Левое движение нужно сегодня не только его сторонникам, оно объективно нужно современному обществу, поскольку без его ценностей, идей и проектов не может быть найдена новая модель развития, отвечающая на вопросы, поставленные кризисом неолиберализма. Проблема не в том, что у левых недостаточно сочувствующих или их идеи не принимаются массами, а в том, что у них самих не хватает интеллектуальной и политической смелости, чтобы предложить нечто выходящее за рамки привычных призывов к сопротивлению. Они привыкли проигрывать и находят в этом мазохистское удовольствие.

До тех пор пока на сцену не выйдет новое политическое поколение, ориентированное не на жалобы и критику, а на борьбу за власть, ничего не изменится. Ни для левых, ни для общества. Если перемены назрели, значит, настало время настоящей, а не игрушечной политики. А в политике побеждают те, кто энергично и четко формулирует свои цели, а потом столь же энергично их добивается.

Левые забыли уроки большевиков, предпочитая им красивый дискурс постмодернистских философов. Для либералов и прочих сторонников существующего ныне порядка это хорошая новость. Плохая же новость состоит в том, что порядок все равно рушится сам собой. И если этим не воспользуются левые, то его наследником станет та или иная разновидность фашизма...» — пишет Б.Кагарлицкий (http://www.expert.ru/expert/2011/01/priklyucheniya-levoj-idei-v-mire-kapitala/).

Будущее примерно ясно. Даже если левые усилятся и организуются в нечто боеспособное, им в противовес усилятся многочисленные новые нацисты и фаши разных толков. Они изначально сильнее, нежели красные.

Для будущего США очень важно, по какому пути они пойдут дальше. Что Обама? Так, виртуально-проходная фигура. После него Америке предстоит действительный выбор. Между неоварварским распадом, не менее неоварварским «постиндустриальным феодаолизмом) и тоталитарным, но прогрессистским «государством развития». Причем два последних варианта тоже имеют как минимум по две разновидности.

Час расплаты приходит и для Соединенных Штатов, флагмана мирового капитализма. Куда ляжет их дальнейший путь?

От ответа на этот вопрос зависит судьба мира. А может — и судьба возможной глобальной войны. И уж однозначно — участь русских…

Источник: forum-msk Автор: Максим Калашников