Первое. Нет никаких оснований считать экономический строй, существовавший в СССР «социалистическим». Считать так – значит путать риторику, вынужденно использованную Сталиным в пост-революционный и, одновременно, довоенный, период для консолидации общества, и существо дела. А именно, путать вынужденную мобилизацию экономику и общества – до войны в силу угрозы с Запада, исходившей от европейских стран и с Востока — от Японии, поддерживаемой в своих устремлениях прежде всего Англией (Меморандум Арита-Крейга), имеющую универсальные особенности, свзанные с необходимостью концентрации ресурсом для решения оборонной задачи, с некоей идеологической конструкцией.

Если в довоенный период стратегическая угроза со стороны прежде всего Англии и Франции выражалось в конкретных планах войны против СССР, разработка которых велась ими постоянно, в том числе, с использованием Германии в качестве ударной силы, а затем и с приходом к власти нацистов в Германии и милитаристов в Японии, то в послевоенные годы, мобилизационный характер экономики определялся появлением ядерного оружия, в сочетании с планами его применения против СССР, несколько раз находившиеся на последнем шаге перед реализацией.

Иными словами, начиная с 20-х годов и по середину 50-х годов страна стояла перед абсолютно неотвратимым выбором:

ЛИБО БЫТЬ МОБИЛИЗОВАННОЙ, ЛИБО БЫТЬ УНИЧТОЖЕННОЙ"

Третьего не было дано.

Второе. Мобилизация экономики 1920-1953 гг осуществлялась одновременно с решением вековой проблемы России – крестьянского вопроса. Село было источником рабочей силы, позволившей индустриализовать страну в кратчайшие сроки, диктуемые, однако, не «волей Сталина», а объективной международной обстановкой.

Третье. Благодаря исключительно высокой эффективности плановой системы управления экономикой, выстроенной Сталиным, СССР не только решил крестьянский вопрос, тяжелым бременем лежавший на стране, но получил мощнейшую военную индустрию, способную не только противостоять всей индустрии Европы в военные годы и победить в войне, но также – несмотря на колоссальный ущерб от войны, — за считанные годы создать ракетно-ядерный щит, обеспечивающий военно-стратегическую безопасность страны вплоть до настоящего времени.

В качестве выдающегося примера такой эффективности, достаточно сказать, что до сегодняшнего основой авиационной компоненты стратегических ядерных сил остаются несколько модифицированные в 70-е годы стратегические бомбардировщики Ту-95, начало разработки которых относится к 1951 году. О качестве этих самолетов, дальность действия которых с дозаправкой в воздухе достигает 32000 км, говорит тот факт, что во время учений 2008 года звену этих бомбардировщиков удалось незаметно приблизиться к авианосной группе кораблей США в Тихом океане на расстояние гарантированного поражения гиперзвуковыми противокорабельными крылатыми ракетами, способными, в частности, нести ядерный заряд.

Полезно напомнить и о темпах разработки этого самолета. Его разработка была начата согласно постановлению ЦК от 15 июня 1951 года, а уже в октябре того же года был утвержден изготовленный к тому времени макет. В войска же самолет поступил уже в 1956 году. Согласно утвержденным планам, стратегический бомбардировщик Ту-95МБ будет стоять на вооружении как минимум до 2010-го года.

В те же годы в СССР в кратчайшие сроки были созданы ракетная и морская подводная компоненты стратегических сил. Научная и инженерная школы созданные в СССР в те же годы обеспечили и последующие военные разработки, включая системы ПВО/ПРО, и т.д.

Таким образом, можно достоверно утверждать, что современная стратегическая безопасность России до сих пор базируется на достижениях конца 40-х-50-х годов.

Четвертое. В связи с завершением строительства ракетно-ядерного щита, гарантировавшего безопасность страны на десятилетия вперед, Сталин приступил к подготовке демобилизации страны, что выразилось прежде всего в разработке целого ряда гуманитарных программ, начиная от повышения престижа науки и образования и разработки программы массового строительства жилья, включая программы объединения Германий, переход на конвертируемый золотой рубли и подготовку учебника политэкономии во главу угла которого был поставлен Закон стоимости, товарный характер производства и, следовательно, рынок товаров, включая промышленные.

Выводы

1. Именно необходимость сконцентрировать максимум ресурсов страны на решении задачи обороны, по существу, выживания страны в условиях постоянной агрессии экономически более мощных государств и предопределила универсальны и абсолютно независящие от «идеологии» характеристики мобилизационной системы: сосредоточении ресурсов на сравнительно небольшом количестве критических для обороны направлений, максимально возможное ограничение потребления, плановый характер управления экономикой, и, из-за «золотой блокады», включая экономическую необходимость использования труда заключенных для «расшивки» ряда узких мест экономики — задач, которые не могли быть решены экономическими методами на основе добровольного участия рабочей силы.

2. В свете комментариев Сталина 1941 года по поводу закона стоимости, экономического характера денег товарного производства совершенно абсурдно «возводить в принцип советской экономической системы», вслед за Ноувом, полагать, что Сталин имел в виду построение общества без товарного производства и денег, работающего на основе бюрократической иерархии плановой системы. Такое утверждение в корне противоречит всему ходу политэкономической мысли Сталина.

3. Ясное понимание цели развития страны в период с 1928 по 1953 год, как ее мобилизации перед лицом смертельной угрозы для существования, созданных, прежде всего, Западом, включая гитлеровскую Германию, ставит жирный крест на всей «экономической советологии». Идеологическая привязка характера советской экономики этого периода к «марксизму», «социализму», так же как ее характеристики в качестве «командной» (Г.Гроссман), «административной» (Р.Кемпбелл), «бюрократической» (Р.Гринслейд), «экономике дефицита» (Я.Корнаи) и «экономике всеобщего разбалансирования» (Р.Порте, Ван Брабант), и т.д. по существу анти — научны и имеют исключительно пропагандистский смысл.

4. До создания ракетно-ядерного щита, обеспечившего стратегическую безопасность страны на десятилетия, говорить о проблеме выбора пути развития для России (СССР) не приходится. Мобилизационный путь со всеми его недостатками, был единственной возможностью для страны избежать физического уничтожения.

Поэтому говоря о «преимуществах» или «недостатках» того или иного строя до середины-конца 50-х годов следуют сравнивать не «экономики вообще», а конкретно мобилизационные экономики. В качестве сопоставимых альтернатив для советской мобилизации можно принять, поэтому, экономики только тех стран, которые вынуждены были проводить полномасштабные мобилизационные мероприятия, причем в сходных условиях. Это прежде всего, Франция и Германия. Несколько особняком в этом ряду находится Япония, занимающая островное положение, но сопоставимая в том смысле, что она также проводила политику глобальной мобилизации страны, хотя и с агрессивными, в отличие от СССР, целями. Экономики США и Англии выпадают из такого сравнения в силу их удаленности и естественной полной защищенности от вторжения.

При таком сравнении, — сравнении сопоставимого, — сталинская экономическая система была вне любых сомнений неизмеримо более эффективной, чем экономики и Франции, и Германии, и Японии, не говоря об экономиках второстепенных европейских стран: Италии, Испании, Польши, Венгрии, и т.д.

Таким образом абсолютное превосходство сталинской мобилизационной экономики по сравнению с мобилизационными экономиками других стран доказано.

5. Однако, и в сравнении с экономикой США, сталинская система доказала свою существенно более высокую эффективность. Прямое сравнение ВВП на душу населения СССР и США показывает, что несмотря на то, что за полвека, в отличие от практически не воевавших США, Россия дважды на душу населения теряла по почти 30% национального богатства, в конце 50-х годов отношение ВВП СССР к ВВП США достигло максимального значения с 1885 года в 40%; средний темп развития СССР (даже несмотря на потери) примерно вдвое превосходил темп развития США в тот же промежуток времени.

Если рассматривать исключительно мирные периоды с 1928 по 1941 и с 1045 по 1959, то темп развития СССР превосходил американский в пять-шесть раз.

Переходный период. Хрущев.

Первое. Существо переходного этапа состояло в борьбе политических сил– армии и ВПК, подлежащих сокращению и реорганизации и, потому, не заинтересованных в демобилизации страны, против сил государственной безопасности, положение которых в ходе демобилизации только бы укрепилось в связи с ослаблением конкурентов.

Второе. В переходный период, связанный с именем Н.Хрущева, развитие страны продолжалось по инерционному сценарию, реализовывавшему наработки последних лет управления Сталина. В соответствии с программой 1952 года был осуществлен, хотя и в урезанной форме, переход к массовому индустриальному строительству жилья, продолжала увеличиваться продолжительность жизни, продолжилось развитие космической программы и разворачивания ракетно-ядерного щита.

Третье. В результате реализации инерции, заложенной в годы управления страной Сталиным, к 1963 году был окончательно достигнут стратегический баланс СССР с противостоящим ему блоком западных государств, что было зафиксировано результатами Карибского кризиса, когда СССР вынудил своими действиями США к выводу ракет средней дальности способных нести ядерные боеголовки, размещенных было в Турции. Таким образом, ко второй половине 50-х – началу 60-х годов, достигнутое в ходе мобилизации развитие страны впервые за всю пост-революционную историю обеспечило руководству СССР пространство для экономико-политического маневра и переводу экономики в мирное русло.

Четвертое. К концу переходного периода, в связи с переходом значительной части населения в индустрию, с одной стороны, был окончательно решен главный российский вопрос первой половины ХХ-го столетия – крестьянский. С другой стороны, решение крестьянского вопроса означало одновременно исчерпание человеческого ресурса, позволившего осуществить индустриальную мобилизацию страны экстенсивным путем. Дальнейшее экстенсивное развитие стало невозможно.

Пятое. Надо особо подчеркнуть еще раз, что развитие СССР в переходный период носило очевидный инерционный характер. Инерционный характер развития экономики во время переходного периода характеризовался переходом от режима ускоренного развития страны с постоянно- высокими темпами роста ВВР, в разы превышавшими темпы роста западных стран, включая США, к режиму роста с постоянной абсолютной величиной прироста ВВП и, следовательно, пропорциональным замедлением темпа роста.

Поясним этот разницу. Примем ВВП в отсчетный году за 100 единиц.

Постоянный темп роста означает, что ВВП в каждом следующем году увеличивается на постоянный процент к предыдущему. Так, если принять темп роста за 10%, в этом случае в первый год после отсчетного будет равен 110 единицам, во второй год 121 единице, в третий год 133.1, в четвертый год 146.41, и т.д. За десять лет такого развития ВВП достигнет 259.37 единиц.

При постоянном абсолютном приросте ситуация иная. В этом случае, ВВП каждый следующий год увеличивается на постоянную величину в десять единиц. То есть, в первый год ВВП составит 110 единиц, во второй – 120, в третий – 130, и т.д. В девятом году ВВП составит тогда 190 единиц, в десятом –200 единиц и, следовательно, темпы роста снизятся с 10% в первый год роста, до 10/190= 5.26%, то есть, почти вдвое.

Именно такого типа снижение темпов роста и происходило при Хрущеве.

Шестое. В ходе переходного периода, помимо сохранения инерции системы, Хрущев практически отказался от сталинской концепции демобилизации экономики, основанной на идее товарного производства и экономической функции денег, а также от ключевой идеи сталинской мирной экономики – опережающего роста производительности труда по сравнению с зарплатой.

Резко увеличилась нагрузка на предприятия. Если еще в 1958 году доля дохода, остававшегося (или, точнее, передававшаяся) в распоряжении государства составляла 60%, то уже к 1964 она достигла 70%. Иными словами, за последние шесть лет Хрущевского правления, на треть сократилась доля средств находившихся в распоряжении предприятий.

Выводы.

1. Именно Хрущев реализовал концепцию экономики Троцкого-Вознесенского, приняв анти — сталинскую «идею» «учетного смысла денег» и, фактически, «нетоварного характера производства», которая совершенно безосновательно приписывается западными «советологами» и их российскими визави сталинской экономике.

2. Именно Хрущев дискредитировав Сталина, выдвинув идею построения коммунизма за 20 лет, приняв экономические и международные троцкистские установки и, будучи ставленником армии и ВПК, сыграл роковую роль в дальнейшей судьбе страны, по существу, свернув ее с намеченного Сталиным пути цивилизованного развития на тот путь, плоды которого мы сегодня пожинаем

3. В совокупности, первые два пункта позволяет вполне обоснованно рассматривать Хрущева, как последователя троцкизма.

4. Та экономическая система, которую сегодня абсолютно безосновательно отождествляют с «социализмом» и «марксизмом» на деле была, по существу, волюнтаристской троцкистской модификацией мобилизационной экономки, начатой Хрущевым, в корне противоречившей сталинскому пониманию экономики демобилизационного этапа и была вызвана клановой принадлежность. Хрущева к партии «армии-АПК» для которой демобилизация страны означала потерю экономического и политического влияния.

Эпоха Брежнева.

Первое. Мобилизационная экономика, построенная Сталиным и исходно предназначавшаяся для решения единственной задачи – обеспечения безопасности страны в критических условиях стратегического вызова и, в силу самой свое мобилизационной природы, характеризующаяся максимально возможным ограничением потребления населения в пользу оборонных нужд, концентрацией на минимальной номенклатуре гражданских предметов потребления, жестким планированием и абсолютным преимуществом оборонных отраслей, — по самому своему смыслу не предназначена для решения задач мирной жизни, из которых главнейшие – повышение жизненного уровня населения и, в частности, обеспечение разнообразия выбора потребительских товаров и услуг.

Второе. Таким образом, уже в эпоху Хрущева, когда задача обеспечения стратегической безопасности страны была Сталиным решена, таким образом, потеряла актуальность, национальные интересы страны, напрямую вступили в противоречие с интересами ВПК, а в высшей степени эффективные методы управления мобилизационной экономикой, вступили в объективное противоречие с потребностями гражданской экономики, задачей которой является повышение жизненного уровня населения.

Третье. Если при Хрущеве проблема выбора стратегии страны впервые возникла, то при Брежневе этот выбор должен был быть сделан.

Четвертое. Наличие ситуации выбора руководством страны, безусловно осознавалось, о чем свидетельствуют попытки реформирования экономики страны и, прежде всего, попытка, предпринятая Косыгиным в 1965 г.

Пятое. Однако, поскольку приход Л. Брежнева к власти стал результатом окончательной победы «Партии ВПК» (при некотором ослаблении роли «партии армии»), сам факт этой победы резко ограничил поле для политического и экономического маневра.

В случае реализации демобилизационной программы развития экономики, ВПК должен была в максимально короткие сроки уступить лидерство гражданским отраслям. Поэтому, чтобы осуществить модернизацию, Брежнев должен был бы преодолеть свою партийную принадлежность и создать новую государственно мыслящую элиту, способную заместить элиту ВПК, фактически пришедшую к власти в стране после смерти Сталина, после отстранения системы государственной безопасности от главных рычагов управления.

Альтернативы: выбор между социализмом, капитализмом и мобилизационным консерватизмом.

Первое. Выбор, который надлежало сделать СССР после обеспечения стратегической безопасности – не есть, как может показаться на первый взгляд, — выбор между «капиталистическим» и «социалистическим» путями развития. Это был выбор между неоправданной консервацией мобилизационной экономики ради сохранения доминирующего положения ВПК и переходом страны на экономику мирного времени, которая, в свою очередь, теоретически, могла быть как социалистической, так и капиталистической.

Второе. Надо отдельно и ясно подчеркнуть: выбор между социалистическим и капиталистически путями развития экономики мирного времени для СССР носил (и носит до сих пор!) чисто теоретический, умозрительный, характер, поскольку в силу внешних обстоятельств, в СССР в период с 1928 по 1953-1956 гг. В СССР в период с 1928 по 1953-1956 гг. строилась не социалистическая, а именно мобилизационная экономика, не подлежащая квалификации в терминах «абстрактной политэкономии».

Поскольку, как автор уже отмечал, коммунистическая (социалистическая) риторика при Сталине имела сначала смысл политической уступки, связанной с победой под социалистическими лозунгами революции в 1917 г. а позже служила лишь в качестве наднациональной скрепы общества, своего рода, гражданской религии (как либерализм сегодня) но никак не влияла на экономические решения и методы реализации мобилизации, говорить о сталинском «социализме» в политэкономическом смысле с научной точки зрения бессмысленно.

Источник: sl-lopatnikov.livejournal Автор: С. Лопатников