Московским градоначальником оказался недоволен руководитель страны. Градоначальник пытается встретиться с главой государства, чтобы понять, что именно в его поведении так раздражило верхушку власти. Встречи этой не происходит, после чего градоначальник уходит в отпуск. Там он долго думает, затем возвращается и пишет руководителю страны загадочное письмо с критикой режима. Далее следует пауза в несколько недель, после чего градоначальнику устраивают, как говорят в таких случаях, «публичную порку». Градоначальник увольняется.
Это не выдуманная история про абстрактного главу столичной администрации. И это не чуть-чуть переиначенный пересказ событий, связанных с отставкой Юрия Лужкова. Это – короткая версия того, как с поста первого секретаря Московского горкома КПСС (то есть градоначальника) в 1987 году был снят Борис Николаевич Ельцин.
Но самое поразительное сходство этих двух событий, между которыми уместились перестройка, развал СССР, переход к рыночной экономике, приватизация, многочисленные выборы, «передача власти», дело Ходорковского и еще много чего, чувствуется, когда читаешь означенное письмо Ельцина генеральному секретарю КПСС Михаилу Горбачеву и письмо Лужкова президенту Дмитрию Медведеву, появившееся в конце сентября в журнале New Times. И в данном случае не важно, что Медведев, принимая решение по Лужкову, не читал его письма, а Горбачев долго обдумывал идеи Ельцина.

Первое, что бросается в глаза – стилистическое сходство между этими посланиями. Видно, что и тот, и другой градоначальники, когда писали, сильно волновались. И уж точно не давали читать письмо ни референтам, ни редакторам. «Небольшой пусть опыт, но доказывает это», «мотивы согласия или отказа не имели, конечно, значения», — пишет Ельцин. «Вариантов всего два: при наличии весомых оснований, освободить меня или публично отмежеваться от тех, кто сделал Вам такую дикую услугу», — обращается к Медведеву Лужков.
Но стилистические несуразности — это еще не повод для смысловых сравнений. Между тем, они напрашиваются сами собой. «Я оказался неподготовленным со всем своим стилем, прямотой, своей биографией работать в составе Политбюро», — характеризует себя Ельцин. Или вот еще цитата из него же: «Я неудобен и понимаю это. Понимаю, что непросто и решить со мной вопрос». А это — цитата из письма, отправленного 23 года спустя: «Лужков самостоятелен и неудобен. Нужно заранее готовиться к большим выборам и лучше поставить другого».
А вот как Ельцин описывает поведение чиновников, которые прознали, что первый секретарь Московского горкома не угодил Горбачеву. «Стал замечать в действиях, словах некоторых руководителей высокого уровня то, что не замечал раньше. От человеческого отношения, поддержки (…) наметился переход к равнодушию к московским делам и холодному ко мне». Не то же самое ли произошло с Лужковым? «Для этого по команде Кремля была развязана беспрецедентная кампания по дискредитации мэра Москвы», — пишет Лужков. Время изменилось, изменились и методы, но суть та же: Ельцин и Лужков обвиняют чиновников в том, что раньше те были «за», а потом вдруг резко стали «против».
Но, пожалуй, главное – это то, как Лужков и Ельцин характеризуют изменения в стране. Вот что будущий президент России Ельцин пишет про перестройку: «Задумано и сформулировано по-революционному. А реализация, именно в партии – тот же прежний конъюнктурно-местнический, мелкий, бюрократический, внешне громкий подход». Сравним с Лужковым, который сначала цитирует слова Медведева о необходимости демократизации общества, потом описывает основные вехи медиакампании против самого себя и наконец заявляет: «Если все это, по-вашему, демократия, то непонятно, где была искренность: на Ярославском форуме или в реальной жизни».
В свете истории с отставкой Лужкова весьма любопытно и то, что делает Ельцин дальше, после отправки письма. Не получив внятного ответа, он идет на открытую конфронтацию с Горбачевым, после чего, естественно, снимается с поста первого секретаря Московского горкома. Лужков также отказывается уйти по-тихому, устраивая из своей отставки едва ли не главный политический скандал последнего десятилетия.
При этом абсолютно невозможно себе представить, что Лужков копирует действия Ельцина или хотя бы ориентируется на него. Чиновник, выдвинувшийся в структуре московской власти именно при Ельцине, в конце 1990-х вряд ли разделял взгляды первого российского президента и сам метил в его кресло. Что уж говорить о соратниках Ельцина, которые остались на политической арене после его отставки. Их «пнуть» Лужков не забыл даже в своем письме Медведеву («Всякие 'немцовы' и другие 'вечно несогласные' получили прекрасный шанс прокричать: 'господин Президент, если вы не снимете Лужкова, Вы – слабый руководитель').
Скорее всего надо говорить о том, что Лужков и Ельцин – люди если не одного поколения, то уж точно одной политической формации. Их „сделало“ время: перестройка, начавшаяся в середине 1980-х. К тому времени и тот, и другой уже достаточно просидели в кабинетах, чтобы оценить всю гниль советской системы, и нашли в себе силы постараться разрушить ее, чтобы на руинах возвести новую. Один – в рамках страны, другой – в рамках ее столицы. И в этом контексте даже не важно, что получилось, важны намерения.
И тут мы возвращаемся к тому, с чего начали – к стилистическому сходству между письмами Лужкова и Ельцина. Именно стиль оказался у двух столь непохожих людей одинаковым: стиль письма, стиль общения, стиль отношений с властью.
И последнее. Сходство между Ельциным и Лужковым оказалось настолько очевидными, что очень соблазнительно провести и другие аналогии между 1987-м и 2010-м годами. И тогда „модернизация“ и „инновации“ Медведева не окажутся ли типологически схожи с „перестройкой“ и „гласностью“ Горбачева? Да и сам третий президент России не окажется ли похож на последнего генсека КПСС, который, с одной стороны, хотел провести „революцию сверху“, а с другой – боялся нарушить баланс правящих элит и заговора среди старых партийных шишек? Хорошо бы только на этот раз обошлось без какого-нибудь ГКЧП.
Источник: lenta Автор: Александр Поливанов