Система государственной власти в России скора на расправу с теми, кто по каким-либо причинам выпал из нее. Льготы и привилегии ликвидируются немедленно, а уж если отставка спровоцирована политическими причинами, бывший могущественный чиновник становится настоящим изгоем — от него отрекаются соратники, вокруг его фигуры образуется пустота, число «друзей» сужается до минимума.
Даже когда Юрий Лужков, еще не будучи отставленным, появился на пленарке Ярославского форума — аккурат перед выступлением президента — в первые минуты вокруг него образовалась зияющая пустота. Среди участников форума было много высоких чиновников, и далеко не каждый был готов жертвовать карьерой ради того, чтобы подать руку почти поверженному льву. И лишь тогда, когда пресса окружила плотным кольцом московского мэра, началось движение и в аппаратных массах: в толпе не так страшно приветствовать руководителя, под которым качается, но пока не обрушилось кресло.
В российской политической системе отставка крупной фигуры — катастрофа. И политическая, и аппаратная, и личная, иной раз — даже бытовая. Со сталинских времен не изменилось ничего, если не считать таких «мелочей», как публичный процесс, расстрел или в отдельных случаях пуля или ледоруб. В более вегетарианские времена эти нюансы были заменены на бесславную пенсию или «переход на другую работу». Причем с годами новые назначения становятся все более унизительными. «Примкнувший к ним» Дмитрий Шепилов с 1957-го — директор, замдиректора Института экономики Киргизской (!) ССР, затем и вовсе простой археограф. Александр Шелепин — с 1967 года, после поражения в аппаратной схватке с Леонидом Брежневым, председатель ВЦСПС, а затем зампред Госкомитета по профессионально-техническому образованию. От КГБ до ПТУ дистанция все-таки огромного размера… Георгий Маленков после низложения — директор Усть-Камской ГЭС. Вячеслав Молотов — посол в Монголии. Про остальных и говорить нечего: «А товарищ Берия вышел из доверия». Формулировки текстуально перетекают из частушки полувековой давности в президентские указы новой эры.

В номенклатурных церемониях тоже ничего не меняется. С указом об отставке Лужкова прибыл малоприметный, без лица, фельдъегерь. Просто привез пакетик. У Александра Бека в «Новом назначении» все эти ритуалы бюрократии описаны детально: «Онисимов получил давно ожидаемый пакет. Ножницами вскрыв конверт, он прочел бумагу. Да, как он и предполагал, просьба, с которой он, инженер-прокатчик, обратился в Центральный Комитет, — просьба предоставить любую работу по специальности, — не принята во внимание. С этой минуты он поступил в распоряжение Министерства иностранных дел».
В обществе без ценностей, в среде, где политические предпочтения кажутся нелепым чудачеством, и чиновничество, и политическое руководство — без ценностей и взглядов. У федеральной власти и Лужкова — не ценностный и даже не хозяйственный конфликт. Точнее всех сказал Борис Грызлов, один из ближайших соратников московского мэра по строительству железобетонной вертикали правящей партии: Лужков «забыл» о своем месте в системе госвласти.
Нельзя ставить себя выше системы, она этого не терпит. И тогда бывшие товарищи и сотрудники отрекаются от тебя, родная партия делает вид, что с тобой вообще не знакома, а бывший подчиненный по строительству предвыборного блока иных времен бубнит что-то такое про твои «ошибки».
Впрочем, вряд ли Лужков мог ожидать иного. Он — плоть от плоти этой системы. И знает не хуже других, откуда берется эта зияющая пустота, в которой без следа растворяется служебный бронированный автомобиль с проблесковым маячком.
Источник: novayagazeta Автор: Андрей Колесников