На первый взгляд Столыпин и Сталин представляются абсолютно противоположными историческими фигурами.

Действительно, что может быть общего у православного с атеистом, у монархиста с коммунистом, у охранителя с революционером? И все это действительно выглядело бы именно таким образом, если бы реальная живая жизнь совпадала с нашими схемами этой жизни. Но в живой жизни схемы нет, точнее живая жизнь постоянно посрамляет и опрокидывает наши схемы.

Весьма многие полагают, что советская сталинская Россия является антиподом России царской. Но, как показывает историческая практика, в жизни любого народа, любой страны таких периодов-антиподов быть не может. Такие периоды бывают только в наших головах, но не в жизни.

Уже неоднократно писалось, в том числе и автором этих строк, о том, что любая революция сначала резко забегает вперед, все сметая на своем пути, но затем обязательно происходит откат назад. То есть, любая социальная революция предполагает и контрреволюцию или реакцию, как свою составную часть. Требования реальной жизни вынуждают революционеров становиться контрреволюционерами и реакционерами и восстанавливать в значительной мере то, что было разрушено. И со Сталиным произошло именно такое превращение. Те, кто этого тогда не поняли или не приняли были уничтожены, как например, Троцкий, Зиновьев, Каменев, Бухарин и многие другие. Почему Сталин стал реакционером? Потому что он понял — без воссоздания Российской империи, пусть в измененном виде, в стране воцарится анархия, и Россия станет легкой добычей внешнего врага. На тот момент таким врагом был Запад, прежде всего Германия. Красная империя была создана. Формировалась она на основе мобилизационного проекта, называемого «большим скачком». Собственно этот проект и является сущностью Советской империи. Без реализации сталинского «большого скачка» Россия была бы уничтожена в войне с Германией. Мобилизационный проект не мог быть осуществлен без введения системы жесткого принуждения, иначе говоря, без репрессий.

А теперь попробуем посмотреть на проблему с другой стороны, со стороны царской России, со стороны Столыпина. Представим себе, что не произошло бы буржуазной и социалистической революций, не было бы убийства Столыпина, и император Николай II дал бы возможность Петру Аркадьевичу до конца воплотить свой проект. Что вынужден был бы предпринять и осуществить Столыпин, останься он жив и имея полноту власти? Чтобы ответить на этот вопрос, необходимо выявить и рассмотреть тенденции и принципы, наиболее характерные для политики Петра Столыпина. Я не согласен с расхожим утверждением, что история не терпит сослагательного наклонения. У людей всегда есть выбор, точнее свобода выбора, и никакой абсолютной детерминированности в истории не существует, как и в жизни отдельного человека. Иначе мы должны были бы верить не во Христа, а в судьбу, рок. Когда мы задумываемся над тем, что могло бы произойти в случае иного выбора, мы начинаем лучше понимать общие закономерности исторического процесса.

В одном из современных либеральных школьных учебников истории дается следующая оценка личности Петра Аркадьевича: «Главное, что отталкивает в Столыпине, — это жестокость, но есть свидетельства, что он не без усилий подавил в себе человечность, полагая, что таков его долг. Конечно, это не оправдывает Столыпина, но все же репрессии — это не весь Столыпин...». Те же либералы почти теми же словами обвиняют товарища Сталина в жестокости. Если учесть, что так называемая аграрная реформа Столыпина не удалась (в строгом смысле Столыпин и не был ее автором), то следует признать, что наиболее успешная деятельность Петра Аркадьевича связана именно с его решимостью и последовательностью в пресечении русской революции, то есть с наведением в стране порядка. Он железной рукой подавил вторую революционную волну, набиравшую силу с весны 1906 года. И если бы не решительное применение Столыпиным репрессивных и карательных мер, то неизвестно, чем все могло бы закончиться. В то время Петр Аркадьевич соединял в своих руках пост председателя Совета министров с портфелем министра внутренних дел, то есть у него были диктаторские полномочия. Вот именно такого Столыпина боялся и ненавидел Ленин. Он усматривал в Столыпине те же жесткость и неумолимость, которыми сам обладал в полной мере. Ленин, в частности, писал: «Столыпин пытался найти свой, особый русский путь..., использовал административную мощь государства». Так же вождь мирового пролетариата полагал, что есть все основания подозревать Столыпина в стремлении ввести «государственный социализм». Разве данная ленинская оценка Петра Аркадьевича не приложима в полной мере и к Иосифу Виссарионовичу? Ведь Сталин отказался от пути большевиков-интернационалистов и нашел свой русский путь в построении Советской империи.

И.В.СталинКто сегодня больше всего ненавидит Сталина? Коллективный Троцкий, то есть новые большевики-либералы. За что они ненавидят Сталина? За то, что тот отверг путь их учителя Троцкого, поставившего целью продать Россию своим американским дядюшкам, за то, что, оперевшись на русский архетип, создал Советскую империю, явившуюся, по-существу, продолжением империи Российской.

Интересно сопоставить методы подавления антигосударственных сил, применяемые при Столыпине и Сталине. Всем хорошо известны так называемые сталинские тройки, которые оперативно разбирали дела и выносили смертные приговоры без специального судебного рассмотрения. Об этих тройках либеральные авторы уже, как говорится, нам все уши прожужжали. Но столыпинские военно-полевые суды, узаконенные в 1906 году, действовали точно так же. Эти суды, состоящие из строевых офицеров, обязаны были вести свое судопроизводство не более двух дней, а приговор исполнять в течение двадцати четырех часов. И хотя военно-полевые суды под давлением думских либералов были отменены в 1907 году, продолжали действовать до 1909 года военно-окружные суды. В 1906-1909 году было казнено 2825 человек, то есть в месяц расстреливали около 60 человек. И нет сомнения в том, что если бы Петр Аркадьевич не был ограничен в своих действиях левыми силами и всей либеральной шпаной того времени, он увеличил бы обороты репрессивной машины.

При Столыпине преследовались либеральные и демократические организации. Был ликвидирован, в частности, Всероссийский крестьянский союз, этот рассадник диссидентства. Оппозиционные журналы и газеты либо штрафовались, либо закрывались, ограничивалась деятельность профсоюзов. Мы видим, что Петр Аркадьевич вполне мог бы стать одним из учителей Иосифа Виссарионовича. Возможно предположить, что Сталин использовал опыт Столыпина по наведению порядка в стране. Кстати, разница в возрасте у них была в пределах одного поколения. Столыпин был старше Сталина на одиннадцать лет.

На самом деле действия Столыпина, так же как и позже действия Сталина, были совершенно здравыми и, к сожалению, единственно возможными, так как необходимо было пресечь анархический угар, который несет с собой любая революция. Революция формально может считаться законченной, а дух анархизма и вседозволенности, мешающий государству и стране нормально развиваться и укрепляться, сохраняется еще на достаточно долгое время, и если этот нигилистический дух не подавить силой (а по-другому с ним невозможно справиться), то он, подобно не залитому водой тлеющему углю, может вновь привести к революционному пожару.

Несерьезно обвинять Столыпина и Сталина в любви к репрессиям. Но в истории бывают ситуации, когда приходиться выбирать между порядком и анархией. А вы, дорогие читатели, что предпочтете? Кто-то скажет: «Дайте нам третий вариант, в котором будет сбалансирован жесткий порядок и своеволие людей». Третьего варианта нет и не может быть в принципе, особенно в такой огромной стране как Россия. А если кто-то скажет, что предпочитает в России анархию железному порядку, то он должен быть готов к следующему: внутри страны — полная незащищенность от криминала и самых крайних форм аморальности, говоря языком улицы, незащищенность от бандюганов и педерастов, а во вне — полная незащищенность от сильных государств, мечтающих завладеть Россией и поделить ее при условии тотального подавления и уничтожения коренного населения.

Я полагаю, что для всех объективных людей очевидно, что гитлеровская Германия напала бы на Россию независимо от ее политического строя. В этом состоит живая жизнь, реальность. Следовательно, Царю и Столыпину пришлось бы действовать сообразно этой реальности. А это значит, что они вынуждены были бы осуществлять свой мобилизационный проект, свой «большой скачок». И вот здесь — самое главное. Какими средствами возможно было бы осуществить такой проект в царской России. На мой взгляд, иных средств, кроме принудительных, не оставалось. На иные средства у России просто не хватило бы времени. Когда-то Столыпин произнес свою крылатую фразу: «Дайте государству 20 лет покоя внутреннего и внешнего и вы не узнаете нынешней России». Но Петр Аркадьевич был человеком весьма умным и реалистичным и не мог не понимать всей исторической нелепости своей сентенции. Это была лишь красивая фраза, которой он сам не придавал никакого значения. Как опытный и реальный политик, он очень хорошо осознавал, что таких 20 лет ему никто не даст и действовать придется в страшном цейтноте, в котором проходила вся наша история.

Опыт I Мировой войны показал, что политическая и экономическая система России оказалась не готова к войне. Братание русских солдат с германскими, отказ целых воинских подразделений от продолжения боевых действий, массовое дезертирство и моральное разложение русской армии — вот реальная картина, которая сложилась на фронте к 1917 году. И еще следует добавить сюда полное разбалансирование работы тыла, когда так называемые военно-промышленные и земские комитеты дублировали работу военного министерства и других государственных структур. По-существу эти комитеты занимались саботажем и прикрывали воровство. Вы можете себе представить, чтобы при Сталине какие-то комитеты вмешивались в работу наркомата обороны?! Странно, что некоторые историки до сих пор упрямо продолжают утверждать, что Россия могла бы одержать победу в I Мировой войне. Она ее полностью не проиграла только потому, что выдохлась Германия. Конечно, если бы был жив Столыпин, он попытался бы радикально изменить ситуацию. И тогда ему пришлось бы действовать в сталинском духе, то есть беспощадно расстреливать саботажников и воров. Но вряд ли ему в то время позволили бы осуществить это в полной мере. Слишком много предателей и трусов было в окружении императора Николая II.

Российская монархия начала XX века в ближайшем обозримом будущем неизбежно вступала в острейший конфликт с рыночной экономикой, капитализмом. Договориться они в принципе не могли, и кто-то должен был полностью уступить. В конце концов, как мы видим, капитализм сожрал все европейские монархии, оставив им в лучшем случае шутовскую роль. Столыпин был единственным человеком, способным переломить ситуацию в пользу монархии. И у российского капитала оснований ненавидеть Столыпина было не меньше, чем у либералов и левых радикальных сил. Ясно также, что Петр Аркадьевич совершенно не устраивал Запад, ни Европу, ни США. Получается, что в его ликвидации были заинтересованы самые различные силы и, вероятно, мы до конца не узнаем всю тайну его гибели.

Столыпин был последним настоящим пассионарием правящей элиты дореволюционной России. Лишившись его, эта элита окончательно утратила способность противостоять вызовам времени, внешним и внутренним. И уже Советской империи, возглавляемой Сталиным, пришлось довершать то дело, которое не смог по объективным причинам довершить Столыпин. Из всего этого следует, что советский период явился не просто продолжением русской истории, но оказался спасительным для России и русского народа. В советский период произошло нравственное оздоровление народа, что дало ему силы успешно противостоять внешнему врагу.

Столыпин, как природный и последовательный абсолютист, ненавидел парламентаризм во всех его формах и при любой возможности готов был с ним расправиться. Он никогда не был реформатором в том смысле, в котором нам хотят его представить, то есть не стремился изменить жизнь страны по западным лекалам. Он, как удивительно точно замечает Ленин, искал русский путь и, следовательно, с европоцентристской точки зрения был, выражаясь языком К. Леонтьева, «ретроградным реформатором», точно так же, как и Сталин.

Когда завершился конкурс «Имя Россия», многие были удивленны тому, что на втором месте после святого благоверного князя Александра Невского оказался Столыпин, а Сталин занял лишь третье. Представлял Столыпина Никита Михалков и, судя по всему, были предприняты некие дополнительные технические усилия, чтобы «помочь» Петру Аркадьевичу занять второе место и обогнать товарища Сталина, неприязнь к которому постоянно демонстрировал прославленный режиссер. Столыпин на конкурсе подавался Михалковым как противоположность Сталину, как альтернатива сталинизму. Хотел Никита Сергеевич противопоставить, но невольно соединил и все получилось промыслительно. Разве не знаменательно, что первые три места достались трем великим державникам, очень близким друг другу по характеру государственной деятельности, несмотря на все внешние отличия.

А что же делать нам сегодня? Либеральные реформы, отменившие все мобилизационные проекты, с треском провалились. Либеральные способы управления и организации в экономике и политике не работают. Собственно, почти не осталось ни управления, ни организации, все пущено на либерально-коррупционный самотек. Даже наш Президент вынужден был признать это, когда недавно распекал высокопоставленных чиновников за невыполнение военного государственного заказа. Он подчеркнул, что если бы подобное произошло в былые времена, то есть при советской власти, то пришлось бы таким чиновникам трудиться в местах, не столь отдаленных, на свежем воздухе. Добавим от себя, что на свежем воздухе — это в лучшем случае.

Для спасения страны нужен новый мобилизационный проект, который невозможно осуществить без обращения к столыпинско-сталинскому опыту.

Столыпина и Сталина неразрывно связала русская история и общая задача по спасению Отечества. Один из них только начал ее решать, второй завершил. Поэтому, можно назвать Столыпина несостоявшимся Сталиным, а Сталина состоявшимся Столыпиным.

Александр Шумский
Источник: ruskline.ru