Как будто ничего особенного не произошло. Несколько молодых мужчин из всем известной северо-кавказской республики покатали пятнадцатилетнюю девочку Катю на авто, а потом решили, что потрудились достаточно, чтобы получить от малолетки половое удовлетворение.

Девочка как-то вырвалась из цепких рук кунаков, её не успели изнасиловать и не убили как Аню Бешнову. Более того, ей даже было кому пожаловаться. Нашлись парни, которые заступились за знакомую девчонку. Но далее произошло самое важное в этой истории. Вовсе не драка трех-четырех крепких казачков против равного количества крепких кунаков, как можно было предположить. Выходцы из северо-кавказской республики начали стрелять.

Стреляли и в присутствии милиции, из-за ее спин, изувечили несколько человек, а затем часть горных стрелков скрылось на родной этнократической территории. И сразу стали недоступны для всей федеральной правоохранительной системы. Словно действие происходит в детской игре: «Я — в домике». Говорят, приехавшему в Чечню из Ставрополья следователю показали какого-то Беслана, да явно не того, после чего кавказские острословы стали пошучивать: «Мы вам устроим второй Беслан». Поскольку виноват именно тот, которого нигде нет, то остальные боевики признаны почти невинными хулиганами.

Государственный принцип «закон одинаков для всех» легко отступил перед принципом феодальным. Российское государство оказалось очень далеко, а этнократия близко; этническая спайка малого, но гордого народа победила правовые нормы.

Не столь давно, примерно четверть века назад, именно с такого поражения государства, началось выдавливание русских из Наурского, Шелковского и Надтеречных районов. Эта земля была населена с 16 века казаками, пришедшими из Рязанского края и с Волги, упорными мужественными людьми, которые держались за неё на протяжении более четырёх веков.

В 1956 генсеком Хрущевым эти три района были включены в состав вновь образованной Чечено-Ингушской АССР (первые два были переданы из состава Ставропольского края, вторая — из упраздненной Грозненской области). Под флагом возрожденного интернационализма здесь все более утверждалось неравноправие между русскими и «маленьким, но гордым народом», понемногу создавалась атмосфера вседозволености для антирусских выходок. А вслед за приходом к власти в Москве ельцинских либералов, местные русские стали жертвой этнократической власти. Жертвой без голоса, которой неоткуда было ждать помощи и спасения.

В начале 1990-х районы по Тереку и Сунже были захлестнуты волной убийств — там выбивали русское население.

«… Только за последний год в двух населенных пунктах Наурского района — станицах Наурская и Калиновская:
забит до смерти А.А.Просвиров,
расстрелян за рабочим столом замдиректора Калиновского СПТУ (профтехучилища) В.Беляков,
ранен и ослеп директор этого училища В.Плотников,
зарезан и сожжен начальник нефтекачки А.Быков,
зарезана бабушка 72 лет А.Подкуйко,
зарезаны рабочие совхоза «Терский» Шипицын и Чаплыгин, похищен председатель колхоза Ерик Б.А.(за которого требовали выкуп 50 млн. рублей),
зарезаны отец и дочь Джалиловы,
забит (в полиции) до смерти старик Аляпкин, похищена и убита секретарь СПТУ Потихонина. И это далеко не все жертвы.

А сколько обворовано квартир, сколько людей избито, сколько подверглось пыткам — трудно сказать. Вламываясь в дом, избивают, требуют деньги, золото, которых у нас сроду не было. Привязывают к стулу после ограбления (если, конечно, не убили) стариков-астматиков и т.д. (семья прораба совхоза «Победа»), которые через день-два умирают.
Выгнаны, выжиты из родных домов 50% русского населения. Скупают их дома, имущество за бесценок или просто за перевоз оставшихся вещей. От имени 50 тысяч живущих в этих районах, от имени 50 тысяч человек, которых вынуждают бежать отсюда в глубь России, просим: «Верните нас в Ставропольский край».» [РГ 01.02.1995].

В 1990-е гг. около трехсот тысяч русского и русскоязычного населения бежало из Чечни. Несколько десятков тысяч русских пропало без вести. Всякая информация об истязаниях, убийствах, изгнаниях русских из вайнахской республики была строго табуирована в центральных российских СМИ, контролируемых кучкой либеральных олигархов и кликой демократов — ближайших советников не просыхающего президента.

Пламенные правозащитники, которые везде искали «сталинские преступления» и по этому случаю даже вспоминали о народе, тщательно заметали под ковер преступления этнократов. Хотя разгул этнократического насилия пришлось изведать не только русским, но и всем нечеченским этносам. Одной из первых жертв дудаевских бандитов стал ректор грозненского университета Виктор Кан-Калик, этнический еврей.

В «информационном пространстве» России кочевали лишь басни о свободолюбивой Чечне, и невозможно было пробиться слову о бедственном современном положении русских в Чечне, о долгой истории русских на Тереке и Сунже, о том, что там они появились ЗАДОЛГО до вайнахов. В либероидной прессе русские показывались на северном Кавказе только как пришельцы.

На самом деле, уже в первой половине 16 в. русские люди поселились на Терско-Сунженских возвышенностях, на гребне Терского хребта между правым берегом Терека и левым берегом нижней Сунжи (отсюда название — гребенские казаки), у впадения Аргуна в Сунжу, в средних течениях Сунжи и Аргуна, на Тереке ниже устья Сунжи. В 1563 и 1566 гг. государевы служилые поставили крепости на правом берегу Терека: на месте аланского городища Нижний Джулат, — городок Терки, и в устье Сунжи. С 1577 считалось старшинство Терского казачьего войска. Пять сотен казаков начали получать из государственной казны жалованье за походную и сторожевую службу.

Только в начале 18 в. на правые берега Терека и Сунжи приходят с горного юго-востока вайнахи. А казаки начинают обживать левый берег Терека, ставят там станицы Червленную, Щедринскую, Курдюковскую, Старогладковскую, Новогладковскую — опять-таки никаких вайнахов там нет и долго еще не будет.

С постройкой в низовьях Терека крепости Кизляр было дано начало Терской линии, на которую переселялись казаки с Волги. Они, в частности, поставили вышеупомянутые станицы Калиновскую и Наурскую, прославившуюся в 1774 г. обороной от 10-тысячного крымско-турецкого войска. От врага отбивались бабы и казачата, все взрослые казаки были в походе.

В первой половине 19 в. появилось много казачьих станиц по Сунже — Ассиновская, Слепцовская, Троицкая и т.д.

И Наурская, и Червленная, и Ассиновская — все эти многолюдные поселения лишились русского казачьего населения уже на наших глазах. Вернее, либероиды, владеющие информационным пространством, сделали так, что больное общество не заметило этого геноцида.

Тысячи ужасающих свидетельств, собранных русскими общественниками и низовыми органами МВД (у беженцев), остались без юридических последствий. Преступления, которыми никто не хотел заниматься, остались без наказания и даже без внимания.

Вспоминая историю уничтожения русского населения на Тереке и Сунже, поражаешься тому, что не было сделано ничего для его спасения. А ведь республика Ичкерия даже в самый разгар антирусского террора была полностью экономически зависима от центра.

Дудаевское квазигосударство хозяйственно находилось в составе России, получало от ельцинских олигархов нефть на переработку, электроэнергию. Между Ичкерией и остальной Россией отсутствовали таможенные барьеры, туда проходили из центра пенсии, банковские перечисления, а в другую сторону текли авизо (почти всегда фальшивые документы, по которым производилась оплата, что, между прочим, обошлось в миллиардные потери для российских юридических лиц).

Собственно, ельцинские демократы, унижавшие и грабившие русское население по всей России, не считали, русских на северном Кавказе надо защищать — пусть-де «совки» хлебнут свободы.

Люди, ставшие жертвой чеченских головорезов, были также преданы забвению, как русские солдаты, уморенные в польских лагерях 1919-1921 гг, как русские дети, погибшие в финских лагерях в Карелии во время второй мировой войны.

Естественно, что геноцид русских в свободолюбивой Чечне не был замечен и «мировой общественностью». В очередной раз выяснилось, в чем суть «нового мирового порядка» — только в вашингтонских кабинетах определяется, кого считать преступником, а кого жертвой, у кого каждая капля крови драгоценна, а кого можно убивать и изгонять безнаказанно.

За все эти годы прошла лишь одна -единственная публикация в центральной российской прессе на тему уничтожения русской общины Чечни. Это статья Д. Соколова-Митрича «Забытый геноцид» в «Известиях» от 28.01.2005.

А в последние годы этнократы, при поддержке влиятельных российских либералов, повели настоящую охоту на те издания, которые упоминают о геноциде русских в Чечне. Так был уничтожен 58-ой том энциклопедии издательства «Терра» — при практически полном равнодушии общественности.

К началу 2000-х гг. Чечня стала практически «руссенфрай». Гибнут и уезжают последние русские из Ингушетии. Идет охота на русских активистов, в первую очередь казачьих атаманов, и в других северо-кавказских республиках.

Сегодня кошмар начинает охватывать и Ставропольский край, в состав которого мечтали вернуться люди из Наурского района Чечни.

Внимательный наблюдатель видит там бессилие или подкупленность местных администраций — влияние казачества на них по сути нулевое, видит неорганизованность и безоружность местного русского населения; практически не вооружены даже прирожденные воины-казаки. Наблюдатель замечает, как центральная пресса затушевывает происходящее всякими байками о «перестрелках», а правозащитники-грантососы кричат о русском или казачьем «национализме» (как заявила директор правозащитного центра «Сова» в интервью радио «Свобода»: «На Юге России есть очень серьезный дестабилизирующий, на мой взгляд, фактор – казачество. Это – русские националисты, чего они и не скрывают»). Тем временем, из Ставропольского края, особенно из восточной его части, уже начался отток русского населения. Почти полное дежа-вю событий четвертьвековой давности в Чечено-Ингушетии.

Потрясает и то, как легко местная власть ложится у ног беспредельщиков, спустившихся с гор.

А ведь любое сплоченное этническое сообщество, типа вайнахов, наглеет именно настолько, насколько ему позволяют. И дело не в Кадырове, как пытаются представить некоторые либералы. Кадыров как раз выполнил свой договор с центром и многократно снизил угрозу прямого террора со стороны чеченских боевиков. Однако он не будет делать работу за российское правительство, за местные власти смежных российских регионов и за российское общество. Он не будет ограничивать экспансию своего этноса, ведь и традиционное «набеговое хозяйство» горцев было вызвано аграрным перенаселением — скудная каменистая почва не давала достаточного пропитания растущему населению гор.

Именно российское общество и российские власти должны поставить экспансию горцев в культурные рамки, как это отчасти удавалось делать в советское время и как это сегодня происходит в Казахстане, где вайнахи обрабатывают землю и занимаются легальным мелким бизнесом.

Но и власть, и общество фактически сегодня поощряют агрессивное поведение гостей с гор. В подкорке у каждого чиновника и милиционера сидит понятие о том, что чеченцы — особый народ, что они пользуются особыми правами, что центральная власть им покровительствует.

Не понимает, что происходит, и значительная часть общества. Потрясают те как будто русские люди, которые пишут о 15-летней Кате из Зеленокумска: «сама виновата», также как писали они и о 15-летней Ане Бешновой и 13-летней Соне из туапсинского лагеря «Дон».

Так и хочется сказать этим господам: «Какой мерой мерите, такой и вам отмерится». Подумайте, что если и с вами что-то случится, то кто-то начнет объяснять ваши страдания вашей небезупречной моралью. А вы ведь все далеко не праведники.

То, что пятнадцатилетние девочки катаются в авто с «южными гостями» объясняется просто. Точно также, как последние 20 лет шло разрушение индустрии, науки, сельского хозяйства, дошкольного воспитания и образования, преднамеренному уничтожению подвергалась и общественная мораль. Ведь общество, потерявшее мораль, — это слабое атомизированное общество, с которым можно сделать всё, что хочешь.

Естественно, что дети, чьи родители спились от нищеты и безнадежности, идут не в кружки юннатов и не в спортивные секции, а на улицу. А виноваты в этом властители информационного пространства и финансовых потоков, которые 25 лет подряд деморализовали общество, извращали его историческую память, заражали его культом потребительства.

Глубоко неправы и те, кто говорит, что события в Зеленокумске — ерунда по сравнению с бойней в Кущевской. На самом деле, это события одного ряда. И там, и там мы видим разгромленное лишившееся традиций общество и бессильное государство. Банда из Кущевской не ставила целью выдавливание русского населения из станицы, но результатом ее правления является полная деморализация станичников — можно сказать, всё готово для ухода отсюда русского населения и прихода людей иной этноса. А местную банду заменит более сильное и лучше вооруженное этническое бандформирование.

Ситуация серьезная, но совсем не «всё пропало», как стонут пораженцы. Должна просто произойти некая революция сознания, как не раз уже случалось в истории.

Русское население, в первую очередь на наиболее угрожаемых окраинах России, должно почувствовать себя народом и нацией (второе слово, кстати, латинский перевод первого). Должно вспомнить о традиции, которая позволила создать самую большую страну в мире и отстоять ее от всех набегов и нашествий.

В казачьих сообществах должны меньше заниматься художественным свистом, отставить в сторону разговоры о том, кто самый вольный и родовитый, а вместо этого думать над тем, как заставить служить народу местные администрации. Ведь именно там выделяют дома и земли пришельцам, именно там командуют местной милицией.

Еще более важно вооружение казачьих обществ, их способность мобилизоваться, используя современные средства связи и мобильного интернета.

Но еще важнее возрождение казачьего землевладения, воссоздание станичных и войсковых «юртов» — коллективной земельной собственности, не продаваемой и не отчуждаемой. Это более всего привяжет казаков к земле и заставит защищать ее. Притом казачьи сообщества не должны быть закрыты для притока новых членов — как то и было на протяжении веков — и у вольных, и у служилых казаков.

Пример Ставрополья показывает вредность разговоров том, что если русские уйдут с Кавказа, то станет хорошо. Тот, кто уходит — это слабак, это добыча, и охотник пойдет за ней следом, всё дальше и дальше на север, хоть до самой Москвы. А в итоге повторится то, что происходило во время нашествий Батыя, Тохтамыша, Едигея, Магмет-Гирея и т.д.

Ситуация на Кавказе показывает, насколько русское общество нуждается в солидарности. Поэтому дробления на «отдельные народы», на высшие и низшие классы, на потребителей и прочие атомы — всё это уменьшает общие шансы на выживание.

Александр Тюрин специально для badnews.org.ru

---

Гипотезы и открытия, космос и медицина и много другое на сайте cikave.org.ua — сайт науки. Самые интересные новости науки, ежедневное обновление.