Последним на первом заседании комиссии по десталинизации при Общественной палате выступил сам президент России.

Иногда заглядывая в бумажку, он твердым и уверенным голосом сказал:

— Подводя итог нашей очень плодотворной дискуссии, хочу отметить следующее.

Мы должны закрыть страницу, связанную со Сталиным, в нашей истории. Никаких недомолвок или неясностей тут быть не должно. И я, как президент Российской Федерации, сделаю все для этого. При этом не должно быть никаких полумер или сомнений – с одной стороны, с другой стороны. Сталин – преступник, сталинский СССР – преступное государство, никаких оправданий ему и созданному им режиму нет и быть не может. Это должно быть четко зафиксировано на уровне правовом и юридическом – чтобы те, кто хотят оправдать допущенные им, Сталиным, злодеяния, становились не просто изгоями и маргиналами, но имели дело с законом, с уголовным кодексом Российской Федерации.


Скажу еще одну вещь, которую нам надо обсудить. Каждое 9 мая, когда в стране празднуется день победы, наследники Сталина поднимают голову. И не первый год. Когда в 1965 Брежнев после долгого перерыва упомянул Сталина в речи, посвященной Дню Победы, сталинисты устроили долгую и продолжительную овацию. Да что там ходить в прошлое – все мы помним, как 9 мая несколько лет назад по Петербургу ходил автобус с изображением Сталина, как бывший мэр Москвы хотел вывесить на 9 мая портреты тирана. Можно сказать, что вся наша работа по десталинизации будет напрасной, если за один день в году она будет идти насмарку. В связи с этим хочу вынести на ваше рассмотрение следующее предложение – отменить парад Победы 9-го мая.

В зале раздался шум. Президент поднял руку.

— Да, это будет непростое решение, но мы сможем. Смогли же отменить празднование самого трагического дня в нашей истории – 7-го ноября, когда банда международных и отечественных преступников захватила власть в России.

9 мая как выходной день отменять не стоит – живы еще ветераны, хотя их уже немного. Но – и это временно, чтобы не раскачивать лодку. Но вот парад я предлагаю проводить в какой-то другой день – который и сделать днем воинской славы, заодно отменив и другой нелепый советский праздник – 23 февраля, в который, как все мы знаем, ничего на самом деле не произошло. Я предлагаю вам, уважаемые члены комиссии и Общественной палаты, рассмотреть, какой день нашей Российской истории мог бы быть самым подходящим – день Бородинской битвы или день битвы на поле Куликовом. Главное, что эти дни овеяны не красными знаменами с советской символикой, ставшей для нас, россиян, символом террора и беззакония, а православными знаменами тысячелетней русской истории. Таким образом, мы восстановим преемственность и с нашей историей и с нашей православной церковью, только и могущей быть единственным оплотом нравственности и патриотизма в нашем народе.

Кстати, такое решение – об отмене парада 9-го мая – будет и в духе последней резолюции ОБСЕ об осуждении преступлений коммунизма и о запрете шествий, в которых используются тоталитарные символы и прославляются победы сталинизма.

Да и о какой победе – о каком Дне Победы может быть речь, когда мы знаем из книг современных и честных историков, что в сущности никакой победы и не было – а была мясорубка, в которой врага побеждали, просто забрасывая его трупами русских людей – которые и вынесли на себе основную тяжесть войны.

Вот такое мое видение как президента Российской Федерации нашей перспективы.

Благодарю еще раз всех, принявших участие, и желаю успешной работы по ее проведению.

Президент собрал разложенные перед ним бумаги – подумал про себя, что нужно отметить труд спичрайтеров, написавших очень приличный текст — и с сопровождении охранников отправился в свой кабинет. Сталин и десталинизация тут же улетучились у него из сознания, потому что сейчас для него самым важным был вопрос о договоре между «Бритиш Петролеум» и «Роснефтью» – и о том, как это скажется на балансе сил в кремлевской матрице, и о том, как учтены его личные интересы в этом хитрозакрученном сюжете (трастовый фонд «67» в Лихтенштейне, о котором знали только три человека в России, тоже требовал внимания).

Вечером, пока супруга перед сном молилась в своей исповедальной комнатке – Президент относился к этому весьма иронично, но старался лишний раз не поддевать – он сделал одинаковую запись в Твиттер и в свой блог:

«Со сталинизмом заканчиваем. Решение окончательное: Сталин – преступник. Никаких оправданий!!!»

И пошел спать.

***

А разбудил его крик «Ауфштеен! Гетап! Пробуджуйтеся, виродки! Подьём, суки!»

И был он не на своей кровати в президентской резиденции, рядом с теплой и нежно сопящей во сне супругой, а на каком-то грязном матрасе, лежащем на узкой деревянной койке, нестерпимо воняло чем-то от экскрементов до немытых тел, и этих немытых тел было вокруг очень много. И все они были в полосатых робах.

— Что, еврейчик, особое приглашение требуется? – раздался под ухом зычный голос и удар кулаком сбросил Президента с его грязного матраса на пол.

— Ты чего, ты чего – прошептал какой-то старик – тоже в робе, но еще и в очках — испуганно, помогая ему подняться.

Обувью – это моя обувь, подумал он? – были какие-то странные деревянные башмаки. В которые он влез – и вместе со всеми неловко поторопился к выходу.

Что происходит, он не понимал, потому что все происходило очень быстро. Люди в полосатых робах выстраивались в несколько рядов на плацу перед серыми бараками, сам плац был залит мощным электрическим светом. Было явно очень раннее утро.

Он бы не знал, куда встать – и точно бы получил еще несколько ударов – но старик в очках, очевидно, поняв его растерянность, практически взял его за руку и поставил рядом с собой.

Теперь у Президента появилось время попробовать понять, что происходит.

Происходила, очевидно, перекличка, при этом она началась с самого конца шеренги. Человек в черной форме с толстым журналом в руке выкрикивал какие-то цифры, а кто-то из людей в полосатых робах отвечал.

Перед шеренгой ходили люди тоже в военной форме, но без знаков различия. Только у них были на рукавах повязки. Знакомый президента – тот, который ударом кулака сшиб его с кровати – на рукаве носит повязку бело-сине-красного цвета – цвета флага Российской Федерации, справа на другом была повязка желто-голубого цвета, а слева – бело-красно-белого цвета – что-то знакомое, что-то это тоже обозначало, но что, президент не помнил.

Чуть дальше прохаживались люди в черной форме – они курили, болтали между собой, смеялись чему-то. Еще далее было заграждение – несколько рядов колючей проволоки, и, через каждые сто метров, вышки.

Очередь дошла до них только через час – ноги в неудобных деревянных башмаках уже затекли – президент разглядел того, кто выкрикивал номера. Он был в форме, знакомой по многим кино- и телефильмам – черной эсэсовской форме.

Когда он выкрикнул по-немецки один из номеров, сосед успел ткнуть его в бок – и Президент автоматически крикнул: «Я!»

Перекличка пошла дальше, но уловивший заминку человек с триколорной повязкой на руке хмуро посмотрел на президента.

Когда – еще через час – перекличка закончилась – началось самое странное. Стоявшие зэки – а то, что они зэки, и где они находятся, президент уже понял – начали делать зарядку: приседания, повороты, махи руками.

Все это было на уровне какого-то сумасшествия – половина, если не больше зэков были худые, как скелеты – и смотреть на то, как они приседали или наклонялись, было страшно.

Но более страшное случилось потом.

В одном из дальних рядов кто-то упал на залитый асфальтом плац. Один из людей в черной форме, стоявший в отдалении, подошел к нему – остальные расступились – вынул из кобуры пистолет, и, особо не прицеливаясь, выстрелил упавшему в голову. Потом положил спокойно пистолет в кобуру, и отправился обратно. Двое из людей с повязками взяли убитого за ноги – и потащили куда-то за барак. А остальные снова принялись делать свои упражнения.

В голову президента пришло слово макабрический.

После физкультуры наступило время завтрака.

Завтраком был кусок дурно испеченного хлеба с какими-то опилками и горячая вода желтого цвета – несладкая, но зато пахнущая какой-то химией – бромом? солидолом?

Свой хлеб президент брезгливо отложил в сторону – и кусок был тут же сцапан кем-то, а кто-то пробормотал негромко: «Новичок. Ничего, скоро привыкнет».

После завтрака всех снова построили на плацу – Президент России уже знал свое место – только побарачно – и, руководствуясь какими-то списками, стали выбирать людей на работы. Над плацем летали команды – по-немецки, по-польски, по-украински, по-русски, по-английски. Русскими занимался утренний знакомый с повязкой. Кто-то сказал про него: «Поручик Новицкий… Сука врангелевская!» – но очень негромко.

Неожиданно из строя вызвали его – свой номер Президент запомнил – он был на груди его робы.

Собрали человек двадцать, из разных бараков.

Отвели их строем к какому-то зданию из красного кирпича с трубой. Офицер в черной форме говорил что-то по-немецки, а для зэков переводили на их языки. Перед офицером стоял деревянный стол, на котором лежала груда плоскогубцев.

По-русски переводил поручик Новицкий.

— В общем так, жидки. Добро пожаловать в команду «Аляска». Будете добывать золото для великого рейха. Плохо будете работать – отправитесь туда, куда отправились ваши предшественники. Взяли инструмент – и шагом марш.

Пришли они к огромному рву.

Ров был полон людей. Людей мертвых. Мертвых и голых.

— Вперед, жидки, — сказал поручик Новицкий. – Вырывать из мертвяков золотые зубы. Пропустите хоть один – будем проверять выборочно – ляжете тут сами. За работу.

И тут Президенту России стало плохо. Он повернулся к немецкому офицеру и начал говорить:

— Здесь какая-то ошибка… я не…

Но мощный удар ногой отправил его в ров – к голым мертвым людям разного пола, лежавшим кучей.

— Работай, жиденок, — крикнул поручик с повязкой цвета флага Российской Федерации с 1991 года на рукаве.

***

Ночь пришла как спасение.
Когда все легли и капо выключил свет, Президент – у которого до сих пор перед глазами стояло то, что он видел во рву — услышал голос с соседней двухъярусной койки.

Кто-то говорил по-английски:

— Господь наш Израиля, дай нам силу вытерпеть все это, и отомсти за нас так, как только ты можешь отомстить – в гневе справедливом воздавая каждому заслуженно…

Другой негромкий голос сказал тоже по-английски:

— Соломон, неужели ты не видишь, что бог наш оставил нас – потому что иначе не дал бы он твориться тому, что творится здесь?

— Бог плачет, Айзек, видя все эти ужасы, но он дал нам свободу – и не может он вмешаться, сойдя с неба по золотой лестнице, ибо тогда были бы мы не более свободны, чем люди, которых здесь собрали эти немецкие звери и убийцы.

— Но зачем тогда твоя молитва, Соломон – если бог наш только смотрит с мокрыми от горя глазами на весь тот ад, что люди, созданные им из глины, устроили на сотворенной им Земле?

— Бог не может вмешаться, Айзек, потому что он сам поставил себе границу своего всемогущества – но он может отдать свой меч гнева и мести в руки других людей и я, Айзек, молюсь за то, чтобы этот меч господен покарал тех, кто все это создал.

Тут Президент России вмешался в разговор. Говорить по-английски было тяжело – особенно потому, что мир после всего увиденного сегодня распался для него на какие-то несоединимые части – и английский язык был из какой-то другой части – части, где были книги Олдингтона и Грина, пластинки «Deep Purple» и «Rainbow».

— Простите, что я вмешиваюсь – но откуда вы?

— Мы? Мы из Англии, – ответил тот, которого звали Соломон.

— А как же вы попали в немецкий концлагерь?

— Как? После оккупации Англии, естественно.

— Англия оккупирована? – переспросил, не веря своим ушам Президент. – А как же Черчилль?

— Черчилль бежал из Шотландии на подлодке – вместе с королевской семьей. Он сейчас в Канаде, руководит Имперским Королевским правительством в изгнании.

И вот именно в этом месте Президенту стало по-настоящему страшно. Нет, страшно ему было весь день, как он попал в нацистский концлагерь – но, даже вырывая золотые и серебряные зубы у убитых циклоном «Б» людей, он видел это как-бы со стороны – словно смотрел какой-то страшный фильм про зверства фашистов. Ну, тот же «Список Шиндлера», например. Потому что знал наперед, что будет – Сталинград, Курск, день «Д», штурм Берлина.

И вдруг оказалось, что это была совсем другая реальность – альтернативная, так это называлось в книжках НФ, которыми он увлекался, когда учился в универе. Реальность, в которой Англия была захвачена Гитлером.

— А Сталин? – спросил Президент России.

— Сталин? – опять переспросил человек по имени Соломон. – Сталин… Вчера молодой польский парень, Станислав, который убирает в офицерской столовой… Айзек, как его фамилия?

— Лем, — подсказал Айзек.

— Да, Лем. Он слышал разговор двух офицеров – немецких. Сталин приказал всех немцев, кто попал в Московский котел, живыми не брать – за сожженную Москву. Всех, понимаешь, русский. Они не оставили в живых никого.

В голосе Соломона, который говорил шепотом, было торжество.

— Он приказал убивать их всех – как самых поганых и бешенных крыс – и русские их всех убили. До одного. И я именно это и называю гневом Божьим – и меч гнева Своего Бог отдал в руки русского безбожника и коммуниста Сталина.

— Русские собирают огромную армию, — добавил второй, Айзек. – Китайский коммунист Мао прислал миллион своих бойцов, еще миллион прислал Чан Кайши, Рузвельт послал десять дивизий через Аляску и Сибирь на помощь Советам. Летом будет страшная битва.

— Мы не доживем, — сказал Соломон. – Мы превратимся в прах. Но русские победят – потому за ними Бог. И они придут сюда – и убьют немцев. Они их будут убивать всех – как воины Израиля убивали ханаанян – и у них будет на это право.

Кто-то шикнул на них и разговор закончился.

Потрясенный Президент России смотрел на деревянный потолок своего барака.

И вдруг увидел – словно на экране – обезьяну с человеческим лицом. При этом лицо было страшно знакомое – и очень похоже на известного тележурналиста и историка Николая Карловича Сванидзе. Обезьяна сказала – при этом голос отдавался в мозгу Президента:

— «Он приказал убивать их всех!!!» А что скажет ОБСЕ, а? Что скажет ОБСЕ?

Президент машинально перекрестился – и обезьяна с лицом Сванидзе исчезла.

И тогда Президент Российской Федерации впервые в своей жизни стал молиться – все, что он делал раньше, было лишь для телекамер, и не более, а сейчас это была молитва от сердца, при этом даже неизвестно какому богу – то ли странному еврейскому богу бабушки, то ли богу русских – но это не имело значение. Он молился о том, чтобы Бог даровал победу советской Красной Армии и за здравие ее Верховного Главнокомандующего.

community.livejournal.com/communist_sf/126027.html