Государственный переворот, устроенный ГКЧП 19 августа 1991 года, стал крупнейшим внутриполитическим кризисом в истории СССР: обе основные властные группировки — «реформаторы Горбачева» и «ортодоксальные коммунисты», возглавляемые главой КГБ Владимиром Крючковым, — продемонстрировали полную несостоятельность. Будь общая ситуация в стране попроще, возможно, все бы и обошлось — в конце концов, Леонид Брежнев в свое время тоже пришел к власти в результате государственного переворота, и ничего. Но в 1991 году внутренние противоречия в системе были уже слишком велики, и напряжение достигло запредельных значений. Поэтому, когда последняя сдерживающая сила — партийно-административный аппарат — перестала работать, система разлетелась на куски.

Соревнование угля с нефтью

После Второй мировой войны человечество вступило в период беспрецедентного экономического роста — с 1948−го по 1971 год мировое промышленное производство ежегодно увеличивалось в среднем на 6,5%. Причем темпы роста экономики СССР в первые послевоенные десятилетия как минимум не уступали американским: в 50−е годы — в среднем на 6,6% в год, в 60−е — на 5,3%. Для сравнения: ВВП США за 50−е увеличился на 46,2%, за 60−е — на 51,5%. Победа социализма над капитализмом в те годы казалась как никогда реальной.

Однако была одна проблема. Заключалась она в том, что в СССР царствовала «экономика угля и стали»: главный промышленный продукт — сталь, доминирующий энергоноситель — уголь (плюс гидроэнергетика). Этим, в свою очередь, определялся еще целый ряд характеристик, формирующих экономический уклад в целом. В частности, основным транспортом для «экономики угля и стали» является железнодорожный, а основу вооруженных сил составляют бронетанковые войска; нефть же используется главным образом для производства горючего (жесткая зависимость между типом доминирующего энергоносителя и общей структурой экономики установлена теорией техноценозов — недавно возникшим и бурно развивающимся разделом истории экономики).

Американская экономика в отличие от советской была «экономикой нефти», что само по себе обеспечивало целый ряд принципиальных преимуществ. Во-первых, нефть существенно более эффективный энергоноситель, чем уголь: ее минимальная теплота сгорания составляет 41 МДж/кг против 29,3 МДж/кг у лучших сортов угля. Так что энерговооруженность «экономики нефти» оказывается раза в полтора выше сопоставимой по размерам «экономики угля».

Энерговооруженность, в свою очередь, — ключевой фактор введения в сельхозоборот новых земель. Дело в том, что в благоприятных геоклиматических условиях общая калорийность выращенной сельхозпродукции существенно превышает затраты энергии, необходимые для обработки почвы (в противном случае человечество вымерло бы с голоду еще на заре цивилизации). Но по мере продвижения в районы экстремального земледелия ситуация радикально меняется. Так, сегодня одна калория продукта, съеденного американцем, обеспечена 10 калориями затрат энергии в ходе сельхозработ. Для основной части российской территории энергозатраты, очевидно, должны оказаться еще выше, соответственно, для их освоения нужны максимально эффективные энергоносители, как минимум не хуже нефти.

Однако еще более важным преимуществом нефти по сравнению с углем является возможность использовать ее в качестве сырья для производства целого ряда новых продуктов, включая удобрения и средства защиты растений. Это, с одной стороны, еще больше повышает эффективность сельского хозяйства, с другой — обеспечивает спрос со стороны аграрного сектора на наукоемкие и высокотехнологичные продукты, стимулируя научно-технический прогресс. А в качестве связывающего звена между аграрным сектором и промышленностью оказывается доминирующий транспорт «экономики нефти» — автомобиль, позволяющий в кратчайшие сроки доставлять сельхозпродукцию на рынки. Но помимо этого всеобщая автомобилизация открывает принципиально новые возможности для расселения, благодаря чему возникло явление пригородов вокруг мегаполисов, в то время как население «экономики угля» вынуждено страдать от «прелестей» урбанизации. А строительство качественных автомобильных дорог в «экономике угля» вообще выглядит бессмысленной тратой денег.

В целом можно сказать, что «экономика нефти» дает кардинально больше возможностей для освоения территории страны и повышения уровня жизни населения, чем «экономика угля», что в долгосрочной перспективе гарантирует ее триумф. Победа, одержанная Западом в холодной войне против СССР, и исчезновение Советского Союза стали, пожалуй, лучшей иллюстрацией этого тезиса.

Хрущев: попытка прорыва

Подчеркнем, что неспособность Советского Союза отказаться от «экономики угля» в пользу «экономики нефти» имеет вполне объективный характер. Переход от одного экономического уклада к другому — штука исключительно сложная, и, вообще говоря, она возможна либо в ходе длительной эволюции под воздействием конкурентного давления, либо в результате войны, которая физически уничтожает старые производства, расчищая место для принципиально новых технологических мощностей. В этом смысле переход к «экономике нефти» для СССР был менее возможен, чем, например, для Германии, где до войны тоже царствовала «экономика угля», но ее инфраструктура оказалась практически полностью разрушенной. Кроме того, для перехода на нефтяную экономику в СССР просто было недостаточно нефти: если к 1960 году США добывали ежедневно более 7 млн баррелей, то СССР — лишь около 3 миллионов. Так что приоритет, отведенный в сталинские времена углю и стали, в первые послевоенные годы только укрепился.

По свидетельству автора фотографии Элиота Эрвита, знающего русский язык, апофеозом «кухонного диспута» стал следующий диалог: Никсон (тыкая пальцем в Хрущева): Мы богатые, вы бедные. Мы едим мясо, а вы едите капусту! Хрущев: Да пошел ты на х…!

Однако проблемы обострялись, прежде всего в сельском хозяйстве. Засуха 1946–1947 годов вызвала в стране настоящий голод. Неурожай повторился в 1953−м (холодное лето) и 1954−м (засуха). Для решения продовольственной проблемы в 1954 году ЦК КПСС принял решение о расширении посевных площадей в стране за счет освоения целинных земель в северных районах Казахстана, в Сибири, на Урале и Северном Кавказе. Госбюджет выделил на освоение целины в 1954–1959 годах более 20 млрд рублей. Первые результаты выглядели обнадеживающе — в 1956 году в стране был собран рекордный урожай в 125 млн тонн зерновых, из которых около половины дали целинные земли. Однако уже к 1960 году в Северном Казахстане из-за эрозии почвы из хозяйственного оборота было выведено более 9 млн га — около трети поднятой целины. Эффективность целинных почв ежегодно падала, и если в 1954–1958 годах средняя урожайность составляла 7,3 центнера с гектара, то к 1962 году она снизилась до 6,1 центнера. Как результат, в 1963 году СССР впервые был вынужден закупить за границей 12 млн тонн зерна. Стало очевидно, что экстенсивные методы развития агрокомплекса — освоение новых площадей без использования продуктов нефтяной экономики — не работают.

На период освоения целины пришлось еще одно резонансное событие. В 1959 году в Сокольниках прошла национальная выставка США, которую посетил Никита Хрущев. На выставке, в частности, был представлен в разрезе американский дом с кухней, со стиральной и посудомоечной машинами. Именно здесь состоялся знаменитый «кухонный диспут», когда, демонстрируя эти достижения американского образа жизни, вице-президент США Ричард Никсон попенял Хрущеву, что такая мощная страна, как СССР, не умеет делать приличные товары для людей. Тогда в первый раз прозвучало знаменитое хрущевское: «Мы вам покажем кузькину мать!»

Тем не менее достижения американской экономики вкупе с неудачами освоения целины произвели сильное впечатление на советского лидера. И вскоре Хрущев начал свою перестройку народного хозяйства по четырем основным направлениям. Во-первых, началось заимствование американских агротехнологий, в частности «кукурузизация всей страны». Во-вторых, начались поиски новых месторождений нефти, в том числе в труднодоступных по тем временам рай онах Западной Сибири. В-третьих, поменялись приоритеты в сфере вооружений: танки, артиллерию, надводные корабли и самолеты Хрущев объявил «пещерной техникой», а основу Вооруженных сил, по его планам, должны были составить ракетные войска. Наконец, понимая, что при существующей со сталинских времен вертикали власти реформы немыслимы, Хрущев затеял перестройку системы управления народным хозяйством, заменив отраслевой принцип организации экономики на территориальный (создание совнархозов).

Поразительно, что Хрущев интуитивно угадал набор направлений, движение по которым могло вывести страну к более эффективному экономическому укладу. Однако практическая реализация реформ полностью дискредитировала хорошие замыслы. Но главное, реформам воспротивилась система — и в октябре 1964 года Хрущева свергли.

Золотое десятилетие СССР

Леониду Брежневу, пришедшему к власти после свержения Никитки, не оставалось ничего другого, как объявить хрущевские идеи ересью. Особенно явным был разворот в области вооружений. Министром обороны был назначен Андрей Гречко — бывший командующий сухопутными войсками, соответственно, сухопутные, в первую очередь танковые, силы стали приоритетными. «Брежнев выдвинул лозунг “На оборону денег не жалеть!”, вот их не то что “не жалели” — танкисты деньги просто не считали», — свидетельствует в своих мемуарах зампред Военно-промышленной комиссии при Совете министров СССР Юрий Костенко. Вскоре ситуация с производством бронетехники приобрела характер форменного абсурда: Генштаб поставил задачу иметь в войсках примерно 60 тыс. танков. Брежневские стратеги исходили из того, что в случае войны с НАТО потери за первые месяцы составят примерно столько же, сколько в 1941 году: около 20 тыс. танков. Тогда оставшихся 40 тыс. Советской Армии хватит, чтобы дойти до Ла-Манша. По свидетельству Юрия Костенко, планы были перевыполнены, и к 1988 году на вооружении Советской Армии стояло 63 900 танков (средней стоимостью четверть миллиона рублей каждый).

Впрочем, не будем забегать вперед. В середине 60−х судьба преподнесла Советскому Союзу роскошный подарок. 22 июня 1965 года из разведочной скважины в районе озера Самотлор в Западной Сибири ударил фонтан небывалой мощности — более тысячи тонн нефти в сутки. В следующем году было открыто уникальное Уренгойское месторождение газа. Благодаря этому СССР получил наконец реальный шанс начать переход от «экономики угля» к «экономике нефти», и начало 70−х ознаменовалось, в частности, принятием правительственных программ интенсификации сельского хозяйства на основе комплексной механизации, химизации и мелиорации земель. Планировалось также перевести животноводство на промышленную основу.

Однако вдруг стало казаться, что в этом нет никакой необходимости: из-за «нефтяного шока» 1973 года цены на углеводороды взлетели вчетверо, и перед Советским Союзом вдруг открылась перспектива быстрого и легкого обогащения за счет экспорта нефти и газа. Простая идея — «у нас есть нефть и газ, а все остальное купим» — стремительно овладевала мыслями кремлевских чиновников. В результате доля перерабатываемой в стране нефти стала уменьшаться: если в 1970 году на российские нефтеперерабатывающие заводы поступило 208 млн тонн нефти из 285 млн тонн добытой (73%), то в 1980−м — 325 млн из 547 млн тонн (59%).

Повторение Советским Союзом успеха сталинской индустриализации по принципу «наше сырье в обмен на западные технологии» и быстрый переход к новому экономическому укладу, основанному на нефти, выглядели вполне реально. Но для практической реализации такого плана необходимо было не ссориться с Западом. Именно этого условия советские руководители выполнить не смогли: 24 декабря 1979 года советские войска вторглись в Афганистан, чтобы привести к власти «верного друга СССР и лично Леонида Ильича Брежнева» Бабрака Кармаля.

Последняя война

Сейчас уже принято считать, что введение наших войск в Афганистан было безусловной ошибкой. Однако, с точки зрения советских руководителей 1979 года, выбора у них, в общем-то, не было.

Афганцы начали просить военной помощи сразу после прихода к власти коммунистической Народно-демократической партии Афганистана после апрельской «Саурской» революции 1978 года. Кремль отказывался. Однако потом ситуация резко обострилась. Во-первых, 16 января 1979 года шах Ирана Мохаммед Реза Пехлеви бежал из страны, и 1 апреля того же года Иран был объявлен первой Исламской республикой. При этом новое иранское руководство открыто заявляло о стремлении распространить свое влияние на всю мусульманскую Азию, включая республики СССР. Во-вторых, в феврале-марте 1979 года Китай провел скоротечную, но достаточно впечатляющую войну против Вьетнама. В Москве с полным основанием расценили китайские действия как вызов, тем более что в апреле 1979‑го южный сосед объявил об отказе от советско-китайского Договора о дружбе, союзе и взаимной помощи, который был подписан в феврале 1950 года и формально продолжал действовать даже во время боев на острове Даманском.

Ввод советских войск в Афганистан, таким образом, во-первых, ограничивал экспансию иранского исламского радикализма, во-вторых, показывал Китаю, кто хозяин в социалистическом мире. Это в теории. В жизни все повернулось не так, как ожидалось.

Американский президент Джимми Картер, подписавший весной 1979 года с СССР Договор об ограничении стратегических вооружений, с треском про­играл президентские выборы 1980 года. Его место в Белом доме занял Рональд Рейган, убежденный антикоммунист и ненавистник Советского Союза, который сразу взял курс на конфронтацию с СССР. Главой ЦРУ при Рейгане стал Уильям Кейси — ветеран спецслужб, в начале 40−х годов занимавшийся разработкой планов экономической войны против гитлеровской Германии. Тогда же у него возникли идеи экономической войны против СССР, которые он теперь принялся воплощать в жизнь.

Как только Кейси возглавил ЦРУ, это ведомство занялось выявлением слабых мест советской экономики и возможностей их использования. Первые же результаты аналитиков показали, что экономика СССР тяжело больна: валовой сбор зерна и поголовье скота практически не росли, с конца 70−х вновь начали нарастать проблемы обеспечения населения мясными и молочными продуктами. В стране остро чувствовался недостаток рабочей силы, причиной чего служил принципиальный изъян социалистической экономики: закрытие либо перепрофилирование устаревших предприятий было невозможно в принципе. Поэтому если возникала необходимость в организации какого-то нового производства, то Советский Союз с нуля строил новый завод и набирал на него рабочих, что, в общем-то, было уже за пределами возможного, поскольку безработицы в стране тоже не было.

Добыча нефти на месторождениях в европейской части СССР быстро снижалась из-за отсутствия современных технологий (среднесуточный дебит одной скважины снизился с 27,9–29,4 тонны нефти в 1970–1975 годах до 13,7 тонны в 1985−м).

К тому же СССР был вынужден ежегодно закупать за границей около 40 млн тонн зерна, не говоря уже о современном технологическом оборудовании. И все эти закупки оплачивались исключительно за счет экспорта нефти, газа и золота.

В конце 1980 года распоряжением американского президента была создана Рабочая группа по делам национальной безопасности, на первом заседании которой 30 января 1981 года с докладом выступил глава ЦРУ. «Ситуация в СССР хуже, чем мы себе представляли, — заявил Кейси. — В экономике полный хаос. В Польше восстание. Они застряли в Афганистане, на Кубе, в Анголе и Вьетнаме. Они обречены. Для них самих империя стала грузом. У нас есть исторический шанс — мы можем нанести Советам смертельный удар, и вы даже не представляете, насколько легкой мишенью они могут оказаться».

По его мнению, единственным, что могло избавить СССР от экономической катастрофы, был газопровод Сибирь—Западная Европа, который должен был протянуться от Западной Сибири до германской границы, а там соединиться с западноевропейской газовой системой, уходившей в Германию, Францию и Италию. После введения в действие этот газопровод обеспечит Советскому Союзу твердый и стабильный приток валюты из Европы, достаточный для закупки необходимых товаров и технологий по импорту. В этом случае любые попытки ЦРУ вести экономическую войну против СССР заведомо обрекались на провал.

На основании сказанного Кейси предложил стратегию экономической войны против СССР, включавшую в себя несколько направлений. Главными из них были: «мероприятия по дестабилизации советской экономики через резкое сокращение поступлений валюты в результате снижения цен на нефть и препятствие экспорту советского природного газа в Европу»; «ограничение доступа СССР к современным западным технологиям»; «широко организованная техническая дезинформация с целью разрушения советской экономики» и «рост вооружений, чтобы подорвать советскую экономику и обострить кризис ресурсов в СССР».

Стратегия была одобрена, и с этого момента ЦРУ стало еженедельно представлять президенту подробные доклады о состоянии советской экономики. 26 марта 1981 года Рейган записал в личном дневнике: «Информация о советской экономике. Советы в очень плохом положении. Если мы воздержимся от кредитов, они будут просить помощи, потому что в противном случае умрут с голода».

Сырьевой фронт

Весной 1981 года Уильям Кейси прибыл в Саудовскую Аравию, где встретился с принцем Турки аль-Фейсалом. Во время этой встречи глава ЦРУ намекнул, что, если Сауды начнут снижать цену на нефть, США согласятся продавать им современное оружие. Эр-Рияд согласился на такое сотрудничество, и осенью 1981 года сенат утвердил поставки Саудовской Аравии самолетов электронной разведки АВАКС и новейших истребителей F-16 (хотя против этих поставок резко возражал Израиль). Цены на нефть начали падать, снизившись с 39 долларов за баррель в 1980 году до 30 в 1982−м (в текущих ценах).

В мае 1982 года Кейси снова прилетел в Саудовскую Аравию, чтобы сообщить принцу Фахду о том, какой нажим администрация Рейгана оказала на французское правительство, чтобы французы не покупали нефть у Советского Союза. Фахда эта информация порадовала, поскольку советская нефть была одним из главных конкурентов саудовской на международном рынке. Кейси пообещал, что американская администрация будет и дальше предпринимать шаги для ограничения советских энергетических программ, но намекнул, что взамен США рассчитывают на снижение цен на нефть.

Фахд в ответ пожаловался, что Иран становится все более агрессивным и даже собирается атаковать саудовские танкеры. В связи с этим у принца была просьба о поставке Саудовской Аравии переносных зенитно-ракетных комплексов «Стингер», поскольку угрозу для саудовских танкеров представляют быстрые моторные лодки. Кейси пообещал передать эту просьбу в Белый дом, прекрасно отдавая себе отчет, что продавить через американский Конгресс продажу «Стингеров» исламистам невозможно. Но уже через четыре месяца по личному распоряжению Рональда Рейгана ЦРУ втайне от Конгресса доставило в Саудовскую Аравию 400 ракет «Стингер».

В результате американско-саудовских договоренностей в 1985 году объемы нефтедобычи в Саудовской Аравии были впятеро выше, чем в 1980−м: 10 млн баррелей вместо 2 млн, — но из-за снижения цен на треть доходы от экспорта оказались на 79 млрд долларов меньше, чем три года назад. Тем не менее Кейси, прилетевший в Эр-Рияд летом 1985 года, в беседе с Фахдом продолжал настаивать на дальнейшем снижении цен. В качестве ответной любезности он сообщил, что американское министерство финансов в течение ближайшего года проведет серьезную девальвацию доллара.

Саудовцы согласились на очередное снижение нефтяных цен, компенсировав его увеличением объемов добычи, и переложили средства из долларовых активов в другие валюты. В конце лета 1985 года доллар начал скольжение вниз и в течение последующих двенадцати месяцев девальвировался на 25%. Таким образом, Советский Союз столкнулся не только со снижением экспортных цен и объемов экспорта, но с обесцениванием валютной выручки. Королевская же семья Саудов только за шесть месяцев 1985 года заработала на девальвации американской валюты 10 млрд долларов. Одновременно Эр-Рияд объявил о планах увеличения добычи нефти, и в начале 1986 года она достигла 10 млн баррелей в день. Цены продолжали падать, снизившись до 14 долларов за баррель. Выручка СССР от экспорта нефти в том году составила менее 5 млрд инвалютных рублей вместо 12 млрд годом ранее. За первые три года 12−й пятилетки (1986–1988) из-за снижения цен на нефть СССР потерял около 40 млрд рублей.

Атака на трубопровод

В условиях тотальной зависимости советской экономики от экспорта углеводородов самым важным для СССР проектом в начале 80−х годов стало строительство газопровода Сибирь—Западная Европа. Реализация этого проекта гарантировала Советскому Союзу десятки миллиардов долларов ежегодных валютных поступлений на многие десятилетия. «Если мы сможем остановить это строительство или хотя бы задержать его, Советы окажутся в ловушке», — докладывал Кейси Рейгану в конце 1980 года. Доклад сопровождался аналитической запиской ЦРУ, в которой отмечалось, что «для строительства газопровода Советскому Союзу потребуется 15–20 миллионов тонн импортных стальных труб, русские также будут нуждаться в компрессорах большого объема и турбинах большой мощности, а оборудование для укладки труб большого диаметра производится только на Западе».

29 января 1981 года Рональд Рейган объявил о введении эмбарго на участие американских фирм в строительстве газопровода Сибирь—Западная Европа. Это решение обернулось огромными убытками примерно для 60 американских фирм. 7 июня 1982 года американский президент совершил поездку по Европе, чтобы убедить руководителей европейских стран отказаться от участия в строительстве советского газопровода, но его призыв не нашел отклика. В Европе царила самая высокая с 1954 года безработица (в Англии она достигла 14%, во Франции — 9%, в Западной Германии — 8%), а строительство газопровода создало бы десятки тысяч рабочих мест по всей Европе. Возмущенный Рейган 18 июня созвал очередную встречу Совета национальной безопасности, на которой было принято решение расширить экономические санкции против СССР и охватить ими все американские лицензии и субсидии за границей. Это, в частности, остановило планы разработки нефтяных и газовых месторождений на Сахалине с участием Японии, поскольку японцы использовали американские технологии прибрежного бурения.

СССР, в свою очередь, объявил строительство газопровода приоритетом номер один. На его строительство перебрасывались средства из других отраслей, что привело к замораживанию целого ряда других важных для экономики программ. Однако создание необходимого оборудования своими силами требовало огромных дополнительных затрат на исследования и разработки. Тогда американцы решили, что в связи с этой проблемой Советов можно подбросить советской разведке техническую дезинформацию.

Эксперты ЦРУ создали список технологий, в приобретении которых СССР будет заинтересован больше всего, и в начале 1984 года ЦРУ запустило секретную программу поставки в СССР сфабрикованной технологической информации: подставные лица ЦРУ продавали советским агентам искаженную информацию по таким вопросам, как устройство газовых турбин, технология бурения скважин, компьютерные схемы, химические составы, используемые в нефтедобыче. Представители американской разведки заявляют, что на основании этих данных СССР потратил миллионы рублей на строительство газовых турбин, которые отказывались работать, а одна из них даже взорвалась, причинив огромный материальный ущерб.

19 января 1982 года состоялось заседание созданного в 1949 году Комитета по контролю за экспортом (КОКОМ), на котором США потребовали, чтобы все коммерческие контракты с социалистическими странами на сумму более 100 млн долларов автоматически представлялись на утверждение КОКОМ. Фактически это означало предоставление США права накладывать вето на любые европейские контракты со странами социалистического блока, и американцы этим правом активно пользовались: к осени того же года таможенные службы США при сотрудничестве со своими европейскими коллегами задержали около полутора тысяч различных поставок в СССР почти на 200 млн долларов.

Гонка вооружений

Бюджет Пентагона в период президентства Рейгана увеличивался на 25% ежегодно. Благодаря этому министр обороны Каспар Уайнбергер с одобрения и при полной поддержке президента развернул программу разработки высокотехнологичных видов оружия, в которых использовались новейшие достижения электроники и компьютерной техники. Поскольку, по оценке министерства обороны США, в области электроники, вычислительной техники и технологий связи СССР отставал от Америки на десять лет, русские были вынуждены либо компенсировать это отставание производством гораздо большего количества простых вооружений, либо капитулировать.

В 1982 году США обнародовали доктрину «воздушно-наземной операции», основанной на использовании новейших достижений электроники и телекоммуникаций для обеспечения взаимодействия военно-воздушных сил с сухопутными войсками. В публичных заявлениях американцы особо подчеркивали, что новая доктрина кардинально сокращает время приведения войск в боевую готовность, и это открывает широкие возможности для превентивного удара по странам Восточной Европы.

23 марта 1983 года Рейган в обращении к американскому народу объявил о начале работ по Стратегической оборонной инициативе (СОИ) — программе «звездных войн» — и о выделении на эти цели 26 млрд долларов. Несмотря на то что советские специалисты однозначно признали программу СОИ блефом, в СССР моментально развернулись работы над ключевыми элементами этой программы — космическим челноком и сверхмощным лазером воздушно-космического базирования.

Соперничество было развернуто и в сфере традиционных вооружений. Поскольку основой Советской Армии и военной стратегии были танки, одним из главных направлений работы Запада стало развитие противотанкового оружия. Русским пришлось отвечать на это увеличением производства танков: в 1981 году их было выпущено 2610, в 1982‑м — 2860, в 1983−м — 3080, в 1984‑м — 3250, в 1985‑м — 3320. Всего за пятилетку — 15 120 единиц Т-64Б, Т-64Б1, Т-64АК, Т-72А, Т-72АК и Т-80Б.

К 1985 году военные расходы американцев удвоились по сравнению с первым годом президентства Рейгана, Пентагон приобрел почти 3000 боевых самолетов и почти 4000 стратегических ракет, множество кораблей. Советские расходы на оборону за это же время выросли лишь на 45%, деньги пошли главным образом на уже упоминавшееся увеличение числа танков и частично на развертывание новых ракет средней дальности СС-20. Советское отставание было налицо, поэтому весной 1984 года генеральный секретарь ЦК КПСС Константин Черненко объявил, что ввиду сложной международной обстановки СССР вынужден направить значительные дополнительные средства на укрепление безопасности страны. Аналитики ЦРУ в докладе Рейгану прокомментировали это заявление с ликованием: «Советская экономика гасит инициативу и не создает стимулов для освоения передовых технологий, поэтому развертывание технологической гонки неизбежно приведет к экономическим реформам в СССР».

Так и произошло: весной 1985 года новый советский лидер Михаил Горбачев объявил курс на перестройку и ускорение.

Агония

Начало правления Горбачева ознаменовалось двумя катастрофами — взрывом реактора на Чернобыльской АЭС и землетрясением в Армении. Помимо человеческих жертв они нанесли сильнейший удар по советской экономике — потери бюджета оценивались в сотни миллиардов рублей.

К этому добавился ущерб от антиалкогольной кампании, которая не только лишила бюджет огромных поступлений, но и свела к нулю популярность Горбачева в народе.

Глава государства между тем продолжал совершать ошибки. Стараясь избавиться от республиканских лидеров брежневского поколения, Горбачев развернул кампанию по борьбе с коррупцией в национальных республиках. В частности, 16 декабря по обвинению в широкомасштабной коррупции был снят с должности Первого секретаря ЦК Компартии Казахстана Динмухамед Кунаев, друг Брежнева еще со времен Целины. На его место Горбачев назначил своего человека — Геннадия Колбина, занимавшего до этого должность первого секретаря Ульяновского обкома КПСС и никогда не бывавшего в Казахстане.

В тот же день в Алма-Ате прошел стихийный митинг с требованием отмены назначения Колбина. Митинг был разогнан милицией, но уже на следующее утро на площади и перед зданием ЦК Казахстана собралась многотысячная толпа с плакатами «Требуем самоопределения!» и «Каждому народу — свой лидер!». Вскоре между демонстрантами и защитниками здания ЦК — курсантами пограничного училища завязалась драка, в результате которой погибли три человека, телесные повреждения получили 11З7 человек. 19–20 декабря 1986 года состоялась демонстрация протеста в Караганде: примерно 80–120 человек собрались на площади Гагарина, затем двинулись к Советскому проспекту, где были разогнаны милицией.

Националистические выступления в Казахстане стали прецедентом сепаратистских движений по всему СССР. При этом националисты во всех республиках стремились доказать, что одни нации живут за счет труда других: поскольку общий пирог резко сжался, старые счеты и обиды вспыхнули с новой силой. К тому же оснований для претензий можно было найти достаточно, поскольку цены на сырьевые ресурсы в СССР были искусственно занижены, а цены на конечную продукцию — завышены (только так можно было обеспечить рентабельность обрабатывающего сектора, почти полностью базирующегося на технологиях «экономики угля») В результате объем доходов сырьевых республик не соответствовал их реальному вкладу в экономику государства.

Еще больше усугубляла ситуацию налоговая система: один из главных источников бюджетных доходов — налог с оборота — взимался главным образом с товаров народного потребления, поэтому доходы от него получали в основном бюджеты тех республик, где имелись соответствующие производства. В сырьевых республиках предприятий, производящих ширпотреб, было мало, а следовательно, мизерными были и бюджетные поступления от налога с оборота. Для балансирования бюджетов таких регионов им выделялись дотации из центра, что создавало видимость иждивенчества этих республик. Все это давало повод для взаимных претензий и разжигания межнациональных противоречий, а в общественное мнение постепенно внедрялась мысль о целесообразности распада СССР.

Вот здесь-то, когда катастрофа замаячила впереди со всей очевидностью, Москва в очередной раз задумалась о создании полноценной «экономики нефти»: правительство начало обсуждать широкомасштабную программу развития нефтепереработки. Однако вердикт специалистов Института народнохозяйственного прогнозирования РАН был однозначным: в текущих условиях это бесполезно и бессмысленно. Время было упущено.

Государственный переворот, устроенный членами ГКЧП, был отчаянной попыткой «старой гвардии» остановить разрушительные тенденции, однако на деле только усилил их. После провала путча стало понятно, что дальнейшую судьбу Советского Союза будут определять региональные элиты. Распад был неизбежен.