Религию и политику часто невозможно отделить друг от друга. С одной стороны, государство, имеющее светский характер, ограничивает влияние церкви на общество через официальные каналы, с другой — есть страны, которые сохранили государственную религию. Этот очерк и будет посвящён перипетиям, причинам и особенностям такого взаимодействия на примере России.

В современной России зарождается настоящая перезагрузка отношений государства, общества и церкви. Значимо, что этот процесс происходит в условиях персоналистского режима тандемократии. Попытаюсь проанализировать новые веяния в российской внутренней политике.

Начну с того, что российский президент Д. Медведев предложил провести в нескольких российских регионах эксперимент по введению преподавания в государственных светских школах сразу трёх новых дисциплин: «Основ религиозной культуры», «Истории религии» и «Основ светской этики». По итогам эксперимента властью планируется распространить преподавание дисциплин на всю страну в обязательном порядке примерно с 2012 года.

По данным агентства «РИА Новости», глава России на совещании по вопросам преподавания в школах основ религиозной культуры и светской этики и введения в Вооруженных силах РФ института воинских и флотских священнослужителей высказал мнение, что эксперимент проходил в 18 регионах страны.

Президент озвучил три варианта выбора для учащихся школ. Во-первых, можно будет записаться на основы православной, мусульманской, иудейской или буддистской культуры. Во-вторых, для тех, кто захочет изучить всё многообразие религиозной культуры, будет разработан специальный курс по истории крупнейших традиционных конфессий страны.

Наконец, возможен и третий вариант, для тех, кто не имеет определённых религиозных убеждений. Для этих учеников будет предоставлено право изучать основы светской этики. По словам президента, любое принуждение, давление в этих вопросах будет абсолютно неприемлемым и контрпродуктивным. А преподавать все эти предметы будут только светские педагоги.

Предположим, что сначала для эксперимента были выбраны эти 18 регионов. По сведениям издания «Свободная Пресса», в нынешнем эксперименте уже участвуют около 20% российских школ. Русская православная церковь считает в России более 100 млн человек своими прихожанами. Но, как показывают социологические опросы, только 5% россиян соблюдают религиозные обряды. Таким образом, от конкретной ситуации, исторических условий и политической воли власти зависит, будут ли активно поддерживать инициативу усиления позиций церкви в обществе оставшиеся 95% инертных прихожан. Тем более, никто не проводил никаких социологических опросов, хотят ли родители подопытных учеников этих 20% российских школ, чтобы их дети изучали подобные предметы с религиозным уклоном.

Правда, власть оговаривает, что у учащихся будет выбор. Но, к примеру, секретарь Союза православных граждан К. Фролов заявляет: «… мы с вами понимаем, что Россия – страна с православным большинством, и большинство родителей детей изберут основы православной культуры». Возникает вопрос, а не возникнет ли «перегибов на местах»? Не станет ли местная региональная и муниципальная элита, полагаясь принципами патрон-клиентской этики, из кожи вон лезть, чтобы «понравиться» федеральной элите и, так сказать, «ускорить процесс», за определённые бюджетные преимущества, конечно. И не преобразятся ли «перегибы на местах» в системный процесс, когда появится настоящая политическая идеология, представляющая из себя синтез элементов религии и непреложной значимости пантеона новых политических лидеров. Вспоминается опыт из политической истории всё того же императорского Рима, когда в государстве не только существовала монархия, завуалированная республиканской наклейкой, но и при религиозной многоконфессиональности практиковался культ императора.

Замечу, что подобное введение прорелигиозных предметов при сохраняющейся в современной России махровой системы патрон-клиентских отношений центра и регионов, власти и бизнеса, приведёт только к ещё большей автократизации исполнительной основы власти тандемократии и, возможно, к её сакрализации. Кстати, в императорском Риме существовал закон «Об оскорблении величества», хотя народное собрание продолжало существовать. Так что обозначенный третий вариант – предмет светской этики – вряд ли сможет стать полноценной отдушиной для «лиц, не имеющих определённых религиозных убеждений» и атеистов и не станет полноценно функционировать. Достаточно припомнить, что в среде самой большой патрон-клиентской организации в России – «Единой России» – атеизм совсем не пользуется популярностью. Не будут ли ученики, выбравшие сей предмет, «белыми воронами» в школе в отличие от их более «продвинутых» коллег. Не поспособствует ли это появлению и взращиванию приспособленцев или фанатиков?

Кто же будет решать за учеников – какую религию им изучать – учителя или родители, а, может сами ученики? Радиоведущий «Эхо Москвы» С. Пархоменко верно ставит вопрос – а если в классе будет только один желающий изучать, к примеру, буддизм или основы светской этики? Что сделает ученик – он пойдёт туда, куда запишется большинство, чтобы не быть «белой вороной». Да и учителя на одного никто не даст. В итоге – может быть травма на всю жизнь.

И где взять столько специалистов? Какие факультеты и, какие специальности это будут обеспечивать? Сможет ли учитель, сам исповедующий, например, иудаизм, корректно преподавать другую религию? Я думаю, что учителю, придётся либо переступить через себя и перейти в психологический конфликт с самим собой, либо давать излишне субъективную оценку чужой ему религии. Не стоит забывать о том, что религия – не область научного знания – никакого нейтралитета в религиозных вопросах не может быть. Здесь не уместна научная полемика, а есть только религиозный догмат, остальное – ересь. Россия может скатиться в глубокую пропасть…

Возникает также проблема учебно-методических пособий. Непонятно, по каким принципам будут написаны учебники – как, интересно, будут разъясняться ученикам проблемы взаимоотношения в прошлом и настоящем христиан, мусульман, вопросы инквизиции, религиозных расколов, погромов и войн, крестовых походов, эволюции Земли и появления человека, религиозного фанатизма, завязанного с политическим сепаратизмом и терроризмом, непростые нюансы равенства людей, полов. Или там просто будут трактовки социально-бытовых сфер жизни из Библии и Корана? Опять же не ясно, кто имеет право давать эти трактовки, кто самый объективный толкователь христианства, мусульманства и других религий? Какая у него учёная степень, и по какой науке? Или мы его пока не знаем? В самом деле, учебник, который пишется под руководством известного миссионера, протодиакона А. Кураева, определенно будет очень интересным.

Страшно подумать, не превратят ли со временем подобные нововведения обычную светскую государственную школу в полигон межконфессиональной и межэтнической вражды?

Отмечу, что политический режим тандемократии решает вопрос своей сакрализации системно. Тандем заботится об упрочнении и преемственности своей власти с помощью сакрализации установленного порядка, контролируя религиозно-духовную сферу граждан. Во-первых, он уже обеспечил себе поддержку в далёком будущем благодаря влиянию через прорелигиозные предметы на ещё молодое поколение учеников светских государственных школ. Во-вторых, персоналистский режим задумался и о своём влиянии на умы более старшего поколения – сейчас, вооружённого автоматом Калашникова, а на гражданке вооружённого избирательным бюллетенем – военных.

К примеру, Д. Медведев заметил, что при введении должностей воинских и флотских священнослужителей в частях сначала дислоцированных вне территории России, а затем, с этого года, на уровне военных округов, бригад, дивизий, в высших учебных заведениях, командование будет руководствоваться реальными соображениями, реальными сведениями об этно-конфессиональном составе частей и соединений.

Интернет-издание «NewsProm.ru» пишет, что глава государства предложил подумать о том, что, если более десяти процентов личного состава бригады, дивизии, учебного заведения составляют представители народов, традиционно связанных с той или иной конфессией, священнослужитель данной конфессии может быть включён в штат соответствующего соединения. Одновременно воинские и флотские священнослужители должны оставаться гражданскими лицами.

Таким образом, тандем считает, что реализация этих нововведений поможет укрепить моральные, духовно-нравственные основы российского общества, укрепить единство многонационального и многоконфессионального государства.

Как же объясняется обществу сам факт введения института воинских и флотских священнослужителей? Секретарь Союза православных граждан К. Фролов так отвечает на этот вопрос: «Мы же с вами понимаем, какая преступность и дедовщина в армии, она даже уже не воспринимается как преступление. Только священник может изменить ситуацию – думаю, все светские способы перепробованы и не работают. Это чрезвычайно важный шаг и в контексте демографической смерти нашей страны. Когда смертность сильно превышает рождаемость, введение в школах основ православной культуры – это шаг запоздалый, но шаг крайне необходимый. Только религиозная мотивация заставляет людей ответственно относиться к деторождению и запрещает аборты».

Тут о добровольном принципе нет уже и речи. Армия – это тот институт, который не терпит свободы выбора, это понятно каждому мужчине – здесь действуют принципы команды. Институт армии так функционирует уже тысячелетия. Поэтому всякие разговоры о добровольности в армейской среде – это лукавство. Вспоминаю, как мой знакомый проходил службу в рядах Российской Армии. После присяги – сразу же крестили. А если откажешься – станешь «белой вороной». Потом солдат заставляли строить церковь священнику – видимо славные былые времена подвижничества, самопожертвования и отшельничества Сергия Радонежского канули в лету либо несознательные гражданские прихожане не захотели гнуть спину забесплатно. Так или иначе, но солдат вместо того, чтобы заниматься огневой, тактической или технической подготовкой – учиться защищать свою Родину, как нас учили в своё время, – строил объект. Ну и где те правозащитники, которые кричали во все глотки, что в Российской Армии рядовые только и делают, что дачи генералам строят. Нет, вы не правы, господа правозащитники, вы просто отстали от времени!

По данным министерства обороны России, 63% военнослужащих – верующие. Из них 80% исповедуют православие, 13% — мусульманство, 3% — буддизм, 1% — иудаизм и другие религии. Выходит, что для каждой конфессии отныне появится свой духовный пастырь в части – будь то священник, мулла или раввин. Но, по моему мнению, решать вопрос выбора религии по национальному признаку недопустимо, тем более в армии. Даже в Российской империи в документах не указывалась национальность – только вероисповедание. И не нарушение ли это норм конституции РФ? В античном Риме, помнится, были союзнические войска, укомплектованные по национальному признаку, в национальных одеждах. Правда, их боеспособность считалась самой низкой – поэтому союзников римляне использовали как «пушечное мясо», опасаясь их измены.

А как будут, интересно, решены организационные вопросы? Что же, теперь нужно будет создавать русские, украинские, татарские роты? Или взять, к примеру, украинцев – это третий народ по численности в России. В целом большинство украинцев причисляют себя к православию. Но на Украине существует множество церквей – Украинская православная церковь Московского патриархата, Украинская православная церковь Киевского патриархата, Украинская автокефальная православная церковь, старообрядцы… Может быть, с Украины завозить священников? А с атеистами что сделать? Крестить «огнём и мечём»? Напомню, в армии нет принципа добровольного выбора – там есть только приказ командира. Как только на плацах России прозвучит команда: «Мусульмане, шаг вперёд!», «Иудеи, шаг назад!», самой армии как целостному организму останется не долго существовать.

Давайте вспомним политическую историю Российской империи. Ведь после того как Пётр I отменил институт патриаршества (он был возрождён только после Октябрьской социалистической революции) – священнослужителям волей-неволей пришлось стать государственными чиновниками. Кроме широко известных метрических, велись даже специальные исповедальные ведомости. Здесь священник ставил отметку, кто пришёл на исповедь, а кто не пришёл и по какой причине. Фактически, тайна исповеди нарушалась, если необходимо было узнать лояльность человека к царской власти или к помещику. Поэтому нет ничего удивительного в том, что в конце XIX — начале XX веков произошло катастрофическое снижение авторитета церкви не только среди горожан, но и среди крестьян. Иными словами, религиозно-политический союз государства и церкви сыграл свою роль во время объединения русских земель, но выдохся к концу существования империи. Вспомним, революционные волнения наиболее драматично разворачивались именно в амии и на флоте. Так что институт армейских и флотских священников тоже не панацея от социальных болезней в обществе. Там, скорее всего, нужен хороший психолог и достойно оплачиваемый и обеспеченный человеческим жильём младший командный состав.

Давайте расставим точки над i. Православная церковь, как доминирующая религиозная сила в России стремится сохранить своё положение относительно других конфессий. Битву за умы она может выиграть только в союзе с режимом. Поэтому РПЦ как политическая организация фактически теперь ведёт борьбу по поводу власти.

Церковь не отстаёт от политического режима и в искусстве применения политических технологий. Патриарх Кирилл почти сразу за своим избранием начал выстраивать жёсткую вертикаль собственной власти в Русской православной церкви. Еженедельное издание «Аргументы неделi» отмечает, что новым патриархом разом была разрушена полувековая традиция разделения власти между «суперминистерствами» — Отдела внешних церковных связей и Управления делами Московской патриархии. Раньше на их противостоянии держалась власть РПЦ – руководители этих двух ведомств были постоянными членами Священного синода и наиболее влиятельными лицами после главы церкви.

Прежние патриархи строили свою власть на балансе этих сил. Кирилл же от этого отказался. «Аргументы неделi» пишут, что создание жёсткой вертикали власти было продиктовано устранением из руководства РПЦ главного конкурента Кирилла – теперь уже бывшего управляющего делами патриархии митрополита Калужского и Боровского Климента. Потенциальный лидер оппозиции был отдалён от власти. Одновременно для уменьшения влияния Климента исполняющим обязанности управляющего делами патриархии временно назначили архиепископа Саранского и Мордовского Варсонофия, известного своей лояльностью Кириллу.

Кроме того, в целях политического остракизма Климента было создано финансово-хозяйственное управление Московской патриархии, резко снижающее политический вес самого управления делами, которое возглавил архимандрит Тихон, глава русской духовной миссии в Иерусалиме.

Соглашусь с изданием «Аргументы неделi», которое предполагает, что не следует считать, что эти действия Кирилла направлены исключительно на удержание своей власти – новый патриарх всерьёз намерен вернуть церкви былое дореволюционное значение и многократно усилить её роль в общественной жизни России.

Для этих целей, например, глубокой модернизации подвергается информационный отдел РПЦ, который возглавил профессиональный пиарщик В. Легойда – кроме него в аппарате церкви появилось много новых людей, разбирающихся в современных политических технологиях. Так, об этом новом веянии в церкви говорит и то, что в структуре РПЦ создано два новых секретариата Московской патриархии – административный и по связям с зарубежными учреждениями.

Кстати, отныне «Единая Россия» будет предоставлять патриарху Московскому и всея Руси законопроектные работы Государственной Думы, проводить консультации, чтобы «избежать взаимного непонимания». Член научного совета Московского центра Карнеги А. Малашенко так прокомментировал ситуацию Ассоциации военных политологов. Он видит причину такого решения в следующем. Во-первых, в кризисное время неизбежно будут приниматься непопулярные политические решения. Они то и будут благословляться Кириллом – это должно снизить неприятное от них впечатление в народе. Во-вторых, финансово-экономический кризис может привести к серьёзным социальным потрясениям. Задачей Русской православной церкви, завязанной на правящую партию, будет успокоить людей. Иными словами, тандемократия станет пользоваться церковью в рамках политтехнологий для сохранения собственной власти.

Однако А. Малашенко в обмирщении Кирилла справедливо усматривает серьёзную угрозу авторитету патриаршего престола и церкви. Эксперт заключает, что, принимая участие в обсуждении законопроектов, будучи еще более вовлечен в политическую игру, патриарх неизбежно будет разделять промахи, допускаемые его светскими единомышленниками. Но, как известно, депутатов, министров, чиновников в народе не слишком уважают, да и вообще не ценят – в конце концов, Кирилл будет восприниматься как заурядный политик – поинтереснее Грызлова, но поскучнее Жириновского. А Русская православная церковь будет окончательно восприниматься как государственное учреждение, что вряд ли принесет ей народную поддержку.

Можно согласиться с таким вполне реальным прогнозом. Кроме того, непонятно, почему законотворчество «Единой России» не может проходить «экспертизу» у председателя Совета муфтиев России Равиля Гайнутдинова? Не создаст ли это дополнительные трудности в межконфессиональных отношениях россиян?

А. Малашенко определяет любопытный прецедент партийно-патриарших отношений. И рассуждает дальше – а что, простите, делать Кириллу, если проконсультироваться с ним захочет, например, КПРФ? Или если «Единая Россия» советуется с патриархом, то, к примеру, «Справедливая Россия» имеет полное право обсуждать свои проблемы с раввином. Эксперт предполагает, что развитие событий может привести к преобразованию тандемократии в триумвират. Однако не нахожу для этого пока серьёзных оснований – пришлось бы переписывать Социальную концепцию церкви в частях, посвящённых государству и политике, а также определять статус патриарха в новом режиме. На мой взгляд, тандемократия не исчерпает свои конституционные ресурсы, пока не окончится срок президентства Д. Медведева. Далее возможно она не понадобится в виду широко известных конституционных поправок.

Вообще, после своеобразной политтехнологичной перезагрузки в новой структуре церковного аппарата можно выделить два основных направления работы – внешняя и внутренняя политика, осуществляемая на всей «канонической территории» РПЦ и три основные функции – переговоры; стратегическое планирование и информационно-аналитическая работа; пиар, пропаганда и политтехнологии.

Делая выводы по вышесказанному, могу предположить, что церковь при патриархе Кирилле может реально усилить своё значение в российском обществе. Это отвечает и политике режима тандемократии по укреплению союза между государством и церковью. При этом фигура патриарха, уже подвергшаяся обмирщению из-за активного вовлечения церкви в политику, может несколько утратить свой прежний колорит. Однако, на мой взгляд, главное, чтобы эти процессы не привели к нарушению конституционной нормы светского государства – основополагающей составляющей любой демократии. ©